Беллмен и Блэк, или Незнакомец в черном

Перо, которым Чарльз поставил подпись, было первым предметом, до которого он дотронулся с момента своего прибытия на фабрику. Уильям также подписал документ, и они повторно обменялись рукопожатием.

– Спасибо тебе, – не сдержавшись, с чувством сказал Чарльз. – Минуточку, а это что такое?

Его внимание привлек явно детский карандашный рисунок на раскрытой странице блокнота. Ослик. Уильям рассмеялся:

– Это дочь развлекается, рисуя в моем блокноте, когда нет под рукой ничего другого.

Нарисованный ослик вызвал у Чарльза куда больший интерес, чем все ранее увиденное на фабрике. Он полистал блокнот и нашел еще несколько рисунков: цветок, ворота, кошка.

– Сколько ей лет? – спросил он. – Она берет уроки рисования?

Уильям уже понял, что его кузен – любитель потрепать языком, не привыкший работать, не считающий нужным следить за временем и не умеющий загодя распределять свои часы и минуты в соответствии с количеством и сложностью предстоящих задач.

– Приходи к нам на ужин сегодня вечером, – предложил он, сворачивая этот разговор. – Дора сама охотно сообщит тебе свой возраст. И может, нарисует твой портрет, если будешь хорошо себя вести.

Когда кузен удалился, Уильям взял только что подписанный документ и еще раз просмотрел его с чувством глубокого удовлетворения. Уже очень давно он замыслил один интересный проект, но Пол, узнав, каких вложений это потребует, предпочел не рисковать. Уильям внимательно следил за последними достижениями в области гидравлики, изучив этот предмет в достаточной степени, чтобы самостоятельно сделать эскизы. Он произвел оценку местности с привлечением экспертов. Если доверить реализацию проекта опытному человеку, риск будет минимальным, – и такой человек у него на примете имелся. Но он не мог действовать, пока ситуация с Чарльзом оставалась неопределенной. Зато теперь…

Он тут же сел за письмо инженеру, дополняя его пояснительными эскизами, и так увлекся этим занятием, что надолго забыл обо всем прочем.

Наконец он взглянул на часы. Близилось время ужина. Пора возвращаться домой.

С другой стороны, момент был самый подходящий для визита к Тернеру и разговора о покупке земельного участка – теперь Уильям был готов сделать предложение, от которого тот не сможет отказаться.

19

Познакомившись с женой своего кузена, Чарльз нашел ее очень милой и благоразумной – как раз такой, какая требовалась мужчине вроде Уильяма. Понравились ему и дети: бойкие, жизнерадостные и любознательные. Он сидел в маленькой гостиной, которую помнил со времен своего детства. Его бабушка сердилась, когда Чарльз гостил у кузена, но отец против этого не возражал. Потом он вспомнил свою тетю, маму Уильяма, и рассказал несколько историй с ее участием.

Заметив, что Чарльза удивил тот жадный интерес, с каким слушатели восприняли его рассказы, Роза пояснила:

– За несколько минут мы узнали о детстве Уилла больше, чем от него самого за все прошедшие годы. Надеюсь, вы останетесь на ужин? А пока я вожусь на кухне, Дора покажет вам свои рисунки.

Вечер был светлый и теплый. Чарльз сидел в садике с юной художницей, наблюдая ее за работой, – в альбоме одно за другим появлялись трудноуловимые сочетания рваных, ломаных, незавершенных линий, однако Чарльз углядел в каждом из них несомненно птичьи черты.

Сделав набросок, Дора сразу переворачивала страницу, явно собой недовольная.

– Погоди-ка. – Он задержал ее руку. – Что это у тебя?

– Грач. Он часто прилетает к нам в сад, и я слежу за ним из окна.

Чарльз придвинул к себе альбом. Недочеты были налицо. Никто не учил девочку правильно держать карандаш, и она слишком сильно нажимала на бумагу. Ее попытки изобразить перья выглядели наивными. У птицы отсутствовали глаза. Но характерные признаки семейства врановых были видны отчетливо. Лапа, вцепившаяся в ветку, угол между ногами и телом, необходимый для баланса, – все это было подхвачено верно. При всей неопытности художницы, ее рисунок был достаточно убедителен.

– Вот здесь неправильно, и здесь тоже, – говорила она, указывая кончиком карандаша на недостатки рисунка, которые он и сам уже заметил. Что ж, осознание своих ошибок – это уже нечто. Девочка определенно подавала надежды.