Белое безмолвие смерти

Во-вторых, она сейчас была жива только из-за необъяснимой доброты того, кого ненавидела всеми сердцами. Жива ценой самого страшного осквернения, какое мог вообразить разум драка — её тело несло в себе заразу Мараи, шестерых будущих рабов Владыки. Наверное, так чувствуют себя человеческие женщины, если им случится забеременеть после изнасилования. Но смертные хотя бы могут сделать аборт или покончить с собой. Скилла была лишена подобной роскоши — смерть лишь освободит духов, а вырезать их из тела невозможно. Всё что она могла — надеяться когда-нибудь швырнуть Судии в лицо его отвратительный дар, заставить пожалеть, что не убил, когда имел такую возможность. А пока — купаться в крови, заглушая свою боль чужими криками.

Но даже не это было самым худшим. Отвратительнее всего оказалось сочувствие сестёр. Ах, бедная Скилла, она потеряла одну голову, ты представляешь, как это — остаться без части себя?! Нет, я никогда не могла представить, а тут ещё и погибшие дети… мы должны сделать всё, чтобы смягчить ей этот ужас… я возьму на себя часть её обязанностей в клане…

«Да вы что, с ума посходили?! — хотелось закричать Матери. — Я не жертва, я чудовище! Я по сути сама убила собственных детей, я упустила Судию, я чуть ли не умоляла его о пощаде… Да скажите же, наконец, что я дура, что недостойна быть Матерью Клана, отнимите у меня всё, растерзайте, просто отвернитесь от меня! Только не смотрите с такой жалостью!»

Экранирование своих мыслей и чувств отнимало почти все силы. Скилла не хотела обидеть сестёр, выплескивая на них боль и ярость. Они не виноваты, им самим тяжело. Но и переносить дольше их мягкое, любящее внимание Мать была не в состоянии. Нужно отвлечься. Любым способом, даже опасным для жизни. Хотя какая там опасность — резать орков… На Пике теперь и то оставаться опаснее, с тех пор, как Судия о нём узнал…

Но на случай, если всё же, вопреки всякой логике, её убьют, Скилла заготовила духам сюрприз. Она вживила себе в чешую амулет, уничтожающий эктоплазму. Стоит Мараи появиться на свет, как от них останется только зелёный туман, который вскоре погаснет. Правда, это лишит посмертия и саму Мать, но лучше так, чем достаться Судии.

Размышляя таким образом, чудовище достигло конечной части тоннеля, ведущего из внутренних помещений Пика на склон. И почти нос к носу столкнулось с хрупкой человеческой фигуркой, закованной в непонятный доспех — нечто вроде ожившего металла.

Первым порывом, разумеется, было — смять, раздавить жалкую букашку. Но недавняя встреча с Судиёй отучила Скиллу доверять инстинктам. Она невольно шарахнулась назад, и благодаря этому успела вспомнить, что нападать в данном случае — себе дороже.

Нет, Чистые никогда не отвечали агрессией. Эти странные существа отрицали убийство даже ради спасения жизни, и лишь в самых экстренных случаях могли прибегнуть к болезненному воздействию. Но того, кто пожелает на них напасть, разорвут на части свои же. Потому что даже самый великий воин может однажды заболеть или получить смертельно опасную рану — а Целителя рядом не окажется. Со временем их неприкосновенность превратилась в абсолютное табу для всех жителей Твердыни. Как и полная секретность, клятва скрывать от жадности и жестокости жителей Колец сам факт существования Чистых. И первыми такую клятву дали именно Матери Кланов. Хотя бы потому, что Чистые были первыми, кто отнёсся к ним без отвращения и ужаса. Кто предложил им помощь, не требуя ничего взамен. Была и другая причина, но о ней, по просьбе самих Целителей, драки старались не вспоминать.

В обычном состоянии Скилла хорошо помнила это всё. И относилась к Чистым с искренним уважением. Можно даже сказать — с любовью, если бы это понятие было применимо к не-дракам. Но сейчас… Сейчас она вдруг поняла, что ненавидит спасительницу многих её детей. Ненавидит за красоту, которую не мог скрыть даже живой доспех, ненавидит за внутреннюю силу и уверенность, которую не смогли сломать все ужасы Носфера. Ненавидит за нелепую, противоестественную, невозможную в этом мире упрямую доброту, за ум и знания, которые не снились величайшим магам диска… Ненавидит за то, что должна ей…

— Тяжело? — понимающе сказала гостья. — Вижу… Давай я помогу.

Она коснулась обруча у себя на голове. Скилла невольно пригнула головы, выставляя щит, хотя и знала по прошлому опыту, что бесполезно. Это не телепатия, это вообще не вторжение, не попытка навязать что-то своё. Целительница просто забрала себе всю боль, ужас, ненависть Матери. Так же небрежно, как смахивают рукой пыль со стола. Правда, эта «уборка» обошлась ей недёшево — лицо женщины потемнело, в глазах на секунду отразилось мучение… Мелькнуло и прошло, оставив только воспоминание.

— Опять переиграла меня, сволочь, — беззлобно прошипела Кериа, вторая голова. — И как ты всегда успеваешь первой? У меня ж реакция раз в пять быстрее…

— Я с тобой не соревнуюсь, — улыбнулась прибывшая. — Я просто открылась тебе навстречу. Ты сама себя переиграла, энергия ярости летела далеко впереди тебя.