Белое проклятие караханы

Чародей – невозмутимый в своей страшной силе – поднял навстречу острому клинку посох. Он так и не успел понять, что кто-то более могущественный у него на глазах наделил князя Владимежа своей силой. Меч, словно молния – прямая и светлая, а не корявая и кроваво-красная, как в тучах – рассек и посох, и самого чародея, разделив его на две половинки. Они еще несколько мгновений попирали чужую землю, а затем рухнули назад, в направлении собственного войска.

И началась великая битва. Войско чародея, из которого словно выпустили дух, дрогнуло. Наемники, чьи руки и души были залиты кровью невинных жертв, понимали, что пощады им не будет. Прежде уверенные в своей непобедимости, они до последнего человека полегли на поле брани…

– И что было с князем дальше? – прервал Свет молчание, наступившее в их беседе.

– Летопись подробно рассказывает о жизни князя славинов – о его мудром правлении, и, что интересно, о таинственной отлучки из столицы, которая длилась не меньше двух лет. Владимеж покинул столицу вскоре после той великой битвы. Вернувшись, он объяснил детям и подданным, что искал место, где мог спрятать силу, дарованную ему свыше. На возглас старшего сына о том, что силу эту могли сохранить и приумножить его дети, внуки и правнуки, князь лишь грустно улыбнулся. Может, он предвидел недобрую участь того, кто будет владеть волшебным медальоном, в котором, как говорилось в свитке, и была заключена эта сила?

Ведь к власти, к обладанию силой стремятся обычно недобрые люди. Противостоять им может человек могучий и телом, и духом, и душой. Может, среди своих официальных наследников он не видел такого?

– Официальных?! – воскликнул Свет в недоумении.

Учитель хитро улыбнулся, отчего глаза совсем потерялись на его широком лице.

– Но ведь где-то князь пропадал два года. Кому-то он оставил медальон. Слушай его описание – оно тоже приводилось в свитке – искусный мастер изобразил на лицевой стороне облик самого героя, князя Владимежа. А на другой стороне было изображен символ божества, поделившегося с ним своей чудесной силой – солнце.

Молодой охотник ахнул, вспомнив талисман рода, бережно передаваемый главами рода из поколения в поколения. Все считали, что лицевым на нем было как раз изображение солнышка, а что было спрятано на обратной стороне – то было известно только главе. И интересоваться этим знаком, всегда висевшим на шее очередного старшины маленькой деревушки, было не принято.

– Так значит…

– Я тоже думаю так! – закончил его мысль учитель, – князь оставил силу твоему роду. Потому и не смог достать меня здесь круг Двенадцати… Пока не смог.

Мастер Ли помрачнел и опять замолчал.

– А как же ясень?

– Много ты тут ясеней видел? – перебил мастер, – вспомни лучше, как называли Владимежа в народе – Ясным Солнышком. Ясным! За прошедшие века он стал Ясенем… А может, и сам назвался так твоим предкам – чтобы та красавица, что стала его избранницей, не возгордилась; да чтобы лишние слухи отсюда не поползли. Ведь…

Мастер ли не стал заканчивать мысль, только что появившуюся в голове – Свет был прямым потомком великого князя – и только этим, памятью рода, или, если хотите, памятью крови, можно было объяснить уникальные способность юного охотника. Эта память дремала многие поколения, и вот проснулась – в его ученике.

Мастер Дао зябко передернул плечами – не от гордости за такого ученика, а от недобрых предчувствий. Кровь великих героев, замешанная на силе светлого божества, не просыпается случайно. Мир – внезапно понял Ли – ждут великие потрясения.

Свою догадку, и свои предчувствия мастер от Света скрыл. По молчаливому соглашению они больше не говорили о Владимеже; не открыли тайны Талисмана и сородичам.

А эффективность занятий с этого дня резко возросла. Казалось, вместе с памятью крови – если она все таки была – проснулись и силы, дремавшие прежде в охотнике. Не забывая о долге лучшего, а в последнее время и единственного охотника деревни, Свет упорно впитывал в себя уникальный день и обширные знания учителя.

И настал наконец день, когда мастер Ли, поклонившись ему после очередного тренировочного боя, сказал:

– Теперь ты знаешь столько же, сколько и я. А сможешь узнать больше, если не остановишься.

Учитель продолжал заниматься со Светом, но стал с тех пор замкнутым и нелюдимым. Он перестал ходить с учеником на охоту; долго сидел, уставившись в одну точку, и поглаживая густую шерсть заматеревшего Волка.

Однажды ночью он исчез. Свет, вернувшийся ближе к вечеру после долгой охоты, на которую мастер Ли в очередной раз не пошел, бросился в распахнутую настежь дверь и нашел там только налобную шелковую повязку учителя, на которой на языке Дао был искусно выведен единственный иероглиф: «Надежда».

Схватив прощальный подарок мастера, он бросился вместе с собакой в лес. Волк шел по следу до того места, где за неширокой Русинкой от старого березового пенька уже вымахало несколько тонких стволиков, уже обогнавших ростом охотника. Перепрыгнув через ручей, Волк сел у этих деревцев и завыл, глядя на хозяина обиженно и виновата.