Белое солнце дознавателей. Том 4 (СИ)

Тяжелое горячее дыхание ещё раз коснулось лица, почти обожгло и тварь немного отодвинулась и… чихнула… чихнула…чихнула ещё раз… забрызгав всё лицо… и … чихнула ещё раз…

Звезды снова сверкнули сверху искрами… и у меня задрожали губы.

— Жри быстро, тварь! Жри!!! Жри, я сказала!!!

Удар в спину был таким сильным, что меня снова подбросило вверх, несколько раз перекувыркнувшись в воздухе, я снова рухнула на песок… ещё удар… и только тогда я поняла, чего добивалась тварь…она хотела крови и решила начать с рук…

Глава 20. Город из стекла. Часть 3

Умирать не страшно.

Тот, кто был там — знает. Умирать — не страшно. Страшно — умирать долго.

Шекк — медлил. Дышал сзади, пофыркивая, горячая слюна жгла ладони кислотой, а я — считала вдохи — сколько их осталось.

Иногда самое глупое — это самое верное. Интуитивное, когда ты не понимаешь зачем, но знаешь, что должно быть именно так, когда разум молчит, парализованный страхом, а горячее дыхание обжигает спину…

Ты просто делаешь. Потому что не можешь больше ничего. Потому что это — правильно.

И я… расслабилась.

«Чтобы кровь окропила пески» — это произнесла старуха над моей головой, когда осеняла всё вокруг своей кровью в крест.

И я начала сипеть, повторяя слова старухи: «И запечатываю я своей силой, и скрепляю своей кровью, и объявляю своей землей…».

Не знаю, какой смысл она вкладывала, когда резала меня лично и следила, чтобы её кровь попала на песок — но если всё решает не сила, а кровь — моя сильнее.

Надо мной фыркнули агрессивно — я сделала что-то неправильно, что-то изначально неправильно…

«…объявляю своими…» — поправилась я сиплым шепотом.

Своими. Своими. Своими.

Слова закружились в голове, тяжелая морда рухнула сверху, ткнув в поясницу так, что вдавила в песок.

Умирать не страшно. Страшно — умирать вот так — сдаваясь… страх — убивает… открыться… строчки из дневника отца всплыли в голове и закружились черной вязью… открыться…

И… я — открылась. Так же, как тогда…

Мы с тобой одной крови.

— Почему они не нападают? — голос Лейле, усиленный плетениями, казалось, прозвучал одновременно со всех сторон, искажаясь и растягиваясь, как бессмысленный набор звуков: «П — о — о — о — а — а — ч — ч — м — у — у — а — а — ан — н — и — и — и — не — е — ен — а — а — ап — а — ад — а — а — ю — ю — ю — т», и образ, который вспыхнул в моей голове яркой картинкой — как будто с высоты — светящийся купол — и много мелких сияющих фигурок снизу… как будто это вижу не я, а… шекк?

Светящаяся сфера впереди пахла смрадом и значила — «опасность».

В воздухе кружились тысячи запахов — летевшей днем птицы — пустынный орлан — картинка, воды — оазис — где-то справа, если двигаться в сторону большой горы и полосы песка — ещё картинка, запах железа и пота, который принесли с собой мелкие фигурки, и… отвратительный смрад плетений, которые оставляют шрамы на шкуре…

«Больно» — это светящиеся линии силы.

«Нас — много».

Виски заломило от боли, так много образов сменяли друг друга с такой скоростью, что почти сливались в ленту.

Пришли только двое — самые слабые, из тех, что не смогли противостоять, но скоро за нами придут — сильные… и сожрут светящийся купол, уничтожая все следы отвратительного смрада, которому не место в песках…

«Дом».

Сотни и тысячи барханов. Небо. Брачный танец. Шекки везде.

Домой… уродливое дитя…

Образ маленького шекка, ещё без стальной чешуи, почти лысого, пришел в голову…

…слабое, уродливое дитя, но тебя тоже ждет мать…

…придут сильные и вернут домой…

«Дом».

Образ-картинка с барханами снова ввинтилась в голову, разрывая виски от боли.

Дом. Дом. Дом.

И следующий образ — шекк, склонившийся надо мной сверху, как будто кто-то смотрит со стороны.

«Защищать. Ждать» — десятки шекков двигались к нам по пескам, взлетая в воздухе.

«Сильные» — образ больше в несколько раз.

Старуха призвала детей?

Морда вдавила меня в песок, вжимаясь в поясницу и новый горячий фырк ожег спину.

«Защищать».

«Уродливое лысое дитя» — и опять картинка маленького шекка и меня, лысого шекка и меня.

«Утешение» — хвост отрастет длинным и чешуя будет крепкой.

Я тонула и захлебывалась в ощущениях и образах — сотен меня, которые мчались по пустыне — зрение прыгало, десятки запахов и образов наполняли голову…