Белоснежка

– Нет, я о каплях! Они действуют! – Он указал на экран. – Я вижу голубоватое свечение. И свет на потолке. – Он запрокинул голову, раскрыв глаза, и зрачки расширились, пытаясь впитать как можно больше. – Он более желтый, чем экран. Хотя… в общем-то это все. Я различаю свет и темноту. И вижу расплывчатые тени.

– Это же прекрасно!

Хотя доктор Эрланд уверял, что зрение Торна начнет улучшаться уже через неделю, до сих пор никаких изменений не наблюдалось. Прошло уже почти три недели, и Кресс знала, что ожидание стало серьезным испытанием даже для никогда не унывающего капитана.

– Знаю. – Закрыв глаза, Торн снова опустил голову. – Кроме того, от этого начала болеть голова.

– Смотри, не перестарайся. Ты можешь переутомить глаза.

Он кивнул и закрыл глаза ладонью.

– Может, мне снова надеть повязку? Пока зрение не вернется…

– Вот она. – Кресс нашла среди макетов кораблей повязку, а заодно и почти пустой флакон с каплями. Когда она повернулась, Торн смотрел прямо на нее или сквозь нее, сдвинув брови. Она застыла.

Как много времени прошло с тех пор, когда он в последний раз так смотрел на нее! Тогда им приходилось отчаянно бороться за свою жизнь. Это было до того, как он отрезал ей волосы. Кресс иногда гадала, хорошо ли Торн помнит, как она выглядит, и что подумает, когда увидит ее снова… как в первый раз.

– Я вижу твою тень, – он поднял голову. – Смутный силуэт.

Кресс сунула повязку ему в руку.

– Наберись терпения, – сказала она спокойно, будто ее не ужасала мысль о том, как он будет разглядывать ее. Как увидит на ее лице невысказанное признание. Она набрала жидкость в пипетку. – Капли почти закончились. Наверное, к завтрашнему утру совсем ничего не останется, но доктор говорил, что зрительный нерв будет теперь сам восстанавливаться. На это уйдет еще несколько недель.

– Будем надеяться, что этого хватит, – Торн откинул голову назад, чтобы она могла закапать капли ему в глаза. – Он сжал повязку в кулаке. – Хочу однажды открыть глаза и увидеть тебя.

Жаркая волна хлынула к щекам Кресс, но Торн рассмеялся и, почесав ухо, добавил:

– И всех остальных, конечно, тоже.

Счастливая улыбка исчезла, едва появившись на губах Кресс. И она в тысячный раз отругала себя за нелепую надежду, ведь Торн ясно дал понять, что считает ее только хорошим другом и членом команды. После той битвы на крыше дворца он ни разу не пытался ее поцеловать. Иногда казалось, что он как-то по-особенному с ней говорит, но он тут же начинал флиртовать с Золой или Ико. И тогда Кресс понимала, что прикосновения и улыбки для него значат гораздо меньше, чем для нее.

– Конечно, – согласилась Кресс, придерживая его голову, чтобы не промахнуться, пока закапывает глаза. – Конечно, ты хочешь увидеть и меня, и всех остальных.

Она сдержала вздох, понимая, что уже совсем скоро нельзя будет смотреть на него так часто, как она привыкла. Иначе Торн сразу догадается, что она по-прежнему безнадежно в него влюблена.

Глава 7

Ясин вздрогнул и проснулся. Тело было липким, пахло серой. Легкие горели, в горле саднило. Казалось, что организм жалуется ему. Инстинкты говорили, что опасности нет, но мысли путались, и это заставляло нервничать. Он разомкнул веки, и слепящий свет над головой опалил сетчатку. Ясин поморщился и снова закрыл глаза.

Тут же нахлынули воспоминания. Суд. Бичевание. Сорок часов покаяния. Бесконечных, сводящих с ума, в течение которых он был привязан к солнечным часам. Улыбка Зимы, предназначенная только ему. Дорога в клинику. Доктор готовит его тело к погружению…

Значит, он до сих пор в клинике, в резервуаре с восстанавливающей жидкостью.

– Не двигайся, – велел чей-то голос. – Мы еще не отсоединили катетеры.

Катетеры… Звучит слишком обыденно для хитроумной штуковины, куда его запихнули. Его руку стягивал жгут, пока из вен вынимали иглы. Затем раздались щелчки электродов, датчики от груди и головы отлепили, убрали провода, запутавшиеся в волосах. Ясин снова открыл глаза, прищурился от яркого света. Над ним нависла тень доктора.

– Можешь сесть?

Ясин пошевелил пальцами в густой, похожей на гель субстанции. Ухватившись за края резервуара, подтянулся. Он никогда раньше тут не бывал – не получал настолько серьезных ран. Но, несмотря на путаницу в голове, чувствовал себя на удивление бодрым.

Он осмотрел свое тело. Следы голубой желеобразной жидкости еще остались на животе, на ногах и полотенце, которым его укрыли. Он коснулся кривого шрама на животе: он выглядел так, будто зажил несколько лет назад. Неплохо.

Доктор протянул ему стаканчик с оранжевой жидкостью. Ясин посмотрел на чистый халат доктора, на его бейджик и мягкие руки, которые привыкли держать портскрин и шприц, а не ружье и кинжал, и позавидовал. Если бы можно было, он выбрал бы такую жизнь, как у доктора. Если бы Левана не сделала выбор за него, когда призвала его на службу в королевской страже… И хотя она никогда не угрожала вслух, он с самого начала знал, что если откажется, то Зима пострадает.

Его мечта стать доктором давным-давно канула в небытие.