Белоснежка и семь клонов

Молоденькая девушка ехала одна, к тому же конвоиры чувствовали себя полновластными хозяевами судеб в своем «удельном княжестве». Двадцатилетние мальчишки-солдаты, облаченные неожиданной властью над людьми, с самодовольством пресыщенных жизнью сытых котов высматривали себе мышку – так просто, поиграться, а потом выбросить.

Маша сидела в эшелоне скромно и неприметно – в сереньком залатанном платье и платке, надвинутом на лоб. Для развлечений конвоиры подбирали себе первое время бабешек более зрелых и аппетитных, но когда ассортимент их иссяк, а дорога предстояла еще долгая и скучная, взгляд упал, наконец, и на худенькую девчушку, одиноко поеживающуюся в углу.

– Зайдешь ко мне через полчаса! – скомандовал, проходя по вагону, один из конвойных Антон Кузнецов.

Матушка Василина, поповская вдова, замотанная во все черное, жалостливо посмотрела на девочку и обратилась к Антону:

– Сынок, побойся Бога! Она ведь ребенок…

– Не твоего ума дела, п… поповская! Девчонку вызываем на дознание по важному государственному вопросу! Поскольку вы все тут народу советскому враги, то должны искуплять свою вину перед рабочим классом!

Довольный своей блестящей пропагандистской речью, Антон Кузнецов многозначительно посмотрел на старую попадью, а потом на молодую жертву и добавил, чтобы не было сомнений в твердости его намерений:

– Виноватая перед Советской властию, так умей ответить, вражья б…!

Когда Маша через полчаса постучала в отсек, отгороженный для конвоиров, веселье там шло вовсю.

Солдаты громко разговаривали, веселясь своим сальным шуткам, вытирали жирные руки об одежду и потягивали по очереди из бутыля мутную жидкость. Конфискованные съестные припасы горой лежали на столе и под ним. Там же виднелись запасы самогона.

– Кого это ты пригласил? – глядя на щупленькое девичье тельце, обратился к Антону Кузнецову старший по конвою Осип Исаков. – Ни кожи ни рожи, подержаться не за что. Пусть идет себе, давай-ка лучше опять Анютку Беляеву – вот это аппетитная вдовушка. Цыцки – во! А эта худышка… ну ее…

– Да я чего? – оправдывался Кузнецов. – Зато новенькая, неезженная ишо… Для интересу, для разнообразия… А?

Маша слушала этот разговор и не хотела верить, что речь идет о ней – о живом человеке, а не о корове на рынке. Она ездила как-то с отцом на скотный рынок и слышала, как мужики обсуждали покупку коровы – размеры, формы…

– Ладно, – сказал Осип, отхлебнув еще глоточек из бутыля, – давай начинай, я посмотрю. Может, заведет меня!

Антон подошел к сжавшейся в комочек девчонке и скомандовал:

– Сымай свое тряпье, вражина!

Маша сжалась еще сильнее, из глаз ее ручьем потекли слезы. Антон подошел к ней вплотную и сдернул платок, на плечи упали тяжелые черные косы. Антон потянул за ворот платья, послышался треск разрываемой материи.

Осип с ухмылкой наблюдал за разыгрывающейся у него на глазах сценой.

– А она ничего, на цыганку похожа… Волосы распусти ей… Рубаху тоже стягивай! – командовал он, причмокивая сальными губами.

Антон толкнул находящуюся на грани безумия девушку на грязную кушетку и, стягивая на ходу штаны, повалился на нее сверху.

Все это продолжалось бесконечно долго. Маша не знала, кто именно удовлетворил с ней свою грязную похоть и сколько их было. Лежа с закрытыми глазами, она хотела одного – умереть. Но и полежать ей долго не пришлось. После того, как все желающие ею попользовались, кто-то из них бесцеремонно столкнул ее на пол, бросил ей ворох какого-то чужого барахла и крикнул:

– Быстро одевайся и пшла вон! Только слово кому пикни, курва кулацкая! Фу, гадина, всю кровать кровищей испачкала!

Была поздняя ночь, Маша пробралась на свое место в темном углу и села, свернувшись в комочек. Все тело ныло и чесалось, но это было ничего по сравнению с душевной мукой и болью, которой девушке не с кем было даже поделиться. Ей ужасно хотелось вывернуться наизнанку и промыть каждую клеточку внутри и снаружи своего тела ключевой водицей, чтобы смыть поганые липкие следы прикосновений своих насильников. Но еще больше ей хотелось промыть водицей свои мозги, чтобы вычистить, смыть из них воспоминания о самых черных минутах своей жизни.