Белые искры снега. Анна Джейн

Наверное, она сделала правильно. Кто знает, что бы я учудила на первом курсе? Это сейчас я стала более взрослой и более взвешенной. А так я действительно чувствую ее поддержку. Без помощи Матильды мне пришлось бы туго, и кто знает, может быть, я изменила бы свое решение, и вернулась туда, откуда ушла. Хотя, нет, я бы не вернулась – ни за что. Я мечтала стать журналистом, чтобы писать о том, что по-настоящему волнует людей, о том, что может хоть как-то им помогать. И я пообещала сама себе, что стану им. И пусть я не поступила на факультет журналистики, а на филфак, от своей цели я не откажусь.

- Вот как, - сказала я, отрывая взгляд от жемчужной нитки на ее шее и поднимая его к ее светлым глазам-хамелеонам, умело накрашенным и спокойным. – Здорово, что вы так поступили. Но…

- Но?

- Не поймите неправильно. Но как я могу точно знать, что вы говорите правду? – спросила я, выпуская мучающее меня недоверие наружу. Один голос в моей голове – звонкий, чистый - счастливо кричал о том, как здорово, что у меня теперь есть настоящая крестная, а другой – похожий не шорох гравия - тихо, но настойчиво, с паузами и лукавой интонацией говорил: «Ты не должна доверять незнакомым людям. Кто она такая и что она от тебя хочет? А если это ловушка?». И я не знала, какой из голосов прав.

- Мне нравится то, что ты осмотрительна, - отозвалась Матильда, которая словно ждала этого вопроса. Она совершенно не обиделась, чего я, кстати, боялась. – Простодушие и доверчивость – первая ступень на пути к большим проблемам. – Она отпила из чашки. – Тебя успокоили бы доказательства?

Я непонимающе взглянула на нее и медленно кивнула.

- Когда ты попала в дом отца, у тебя была женская серебряная подвеска с гранатом, кажется.

Я с изумлением взглянула на женщину. Она была. Няне сказали выкинуть его, но няня оставила его – для меня, чтобы спустя несколько лет вручить. А еще несколько лет спустя ее забрали.

- Она принадлежала твоей матери. Помнишь? Должна помнить.

- Помню, - сказала я. В душе все кричало и смеялось.

- Я принесу тебе ее фотографии. Надеюсь, они еще больше убедят тебя в том, что мои слова – не ложь, и я, действительно, прихожусь тебе крестной.

В щеки впились сотни крохотных иголочек волнения.

- Я никогда не видела ее фотографий, - я кинула злой взгляд в стену. – Они не показывали мне их. - Все, что я знала – имя и то, что ее не стало почти сразу после моего рождения, из-за аварии.

- Даже так? – удивилась Матильда. – Значит, увидишь впервые.

- А почему… почему вы не принесли их сегодня?

- Чтобы ты пришла ко мне во второй раз, - было мне ответом.

- И вы расскажите мне про маму? – почти потребовала я, понимая, что наглею. Но наглость появлялась из-за страха. – Они ненавидели Ирину, ничего никогда не говорили про нее.

- Ирину? – переспросила крестная.

- Ну, маму, - пояснила я с непонятным учащенным дыханием. Почему она переспрашивает? Что-то не так?

- А, да. Ирина. Я так давно не слышала ее имя, - отозвалась Матильда и вздохнула. – Ее нет с нами чуть больше двадцати лет. А я привыкла называть ее просто Ирка… Ирина, кто бы мог подумать, что ее будут звать Ириной. Мы жили в соседних домах, общались с подросткового возврата, - пояснила она мне. – И называли друг друга по фамилии. – Она улыбнулась какому-то воспоминанию.

- И какая у нее была фамилия? У нее остались родственники? А что она любила, чем занималась, какая она вообще? – не выдержала я, и вопросы из меня полетели, как очередь из пулемета.

- Сергеева. Ирина Сергеева, - ответила мне крестная, чуть подумав – нужно ли мне сообщать эту информацию или нет. – К сожалению, близких родственников у нее не осталось. Иначе тебя не отдали бы отцу. Я расскажу тебе, какой она была, девочка, но в следующий раз.

- Хорошо, - даже как-то поникла я, проговаривая про себя фамилию матери. Сергеева. Простая и красивая фамилия.

- А где… она похоронена? – с некоторым трудом вымолвила я. Этого мне тоже не говорили.

- Не здесь. В нашем родном городе, - нехотя сказала Матильда. – Я иногда езжу к ней. В следующий раз возьму тебя с собой. Позже.

Почти минуту мы молчали. Первый голос во мне победил второй, и я, решив довериться, вдруг сказала:

- Вы… Вы очень помогли мне, правда. Очень. У меня тоже есть принципы, как у вас. И один из них совпадает с тем, о котором вы сейчас говорили. Я тоже помогаю не словом, а делом. Когда у меня будет возможность, я обязательно помогу вам.

Я говорила искренне, и я чувствовала, что это будет именно так.

- Т-с-с-с, - приложила к губам указательный палец с аккуратным ногтем Матильда. Я тоже бы не отказалась от белого френча, но, увы, пока что довольствовалась простым прозрачным лаком. – Не говори так, - крестная почти предостерегала меня. – Это уже слова. Слова – это лишнее. Только дело. Дело.

Я тут же с готовностью кивнула ей. На тот момент, да и сейчас тоже, мне казалось, что она не просто крестная, но и мой учитель, который вдалбливает мне в голову простые истины.

- Какие пирожные вы любите? – спросила я, сама себе удивляясь. Хоть внутри все у меня дрожало, голос мой был спокойным.