Белые розы Аризоны

Завтрак, естественно, запаздывал. Проявив воистину ангельское терпение, Сет показал ей, где хранится куриный корм, научил, как его разбрасывать по земле, а главное — как отвлечь внимание Ведьмы, чтобы можно было взять яйцо из ее гнезда. Слава Богу, что он не ругал ее за погубленные яйца!

После курятника прежде всего надо было избавиться от следов яичного боя. Пришлось переодеваться. Жанна, натянув на себя чистые шорты и майку, не мешкая помчалась на кухню.

Так и не вникнув во все тайны оригинальной кофеварки, Жанна умудрилась тем не менее сварить в ней кофе. Из-за происков Ведьмы оладьи было не из чего готовить, и Жанна решила заменить их тостами — ведь какой идиот не сумеет поджарить хлеб на огне! Только сжегши четыре ломтика хлеба, она сообразила, что, несмотря на многообещающую надпись, тостер поджаривать «слегка» не умеет. Странно, подумала она, как это Сет, при всей его любви к различным кухонным приборам и усовершенствованиям, не заменит тостер. Не иначе как он представляет собой историческую реликвию или предмет антиквариата.

Впрочем, вполне возможно, что, если бы она, облокотившись на стол, не впала в глубокую задумчивость, вспоминая их поцелуй, судьба сгоревших ломтиков сложилась бы иначе. Дай-то Бог, мелькнуло у нее в голове, чтобы этого поцелуя никто не видел!

В конце концов она встала над тостером и пресекла попытки глупого аппарата сжечь последующие два куска хлеба, вовремя выхватив их из его пасти и смазав маслом. Таким образом, к приходу рабочих из спального барака Жанна приготовила двенадцать тостов. Все это время у нее из головы не шла сцена со злополучным завтраком, приготовляемым Кэтрин Хёпберн для Спенсера Трейси в фильме «Женщина года». Слава тебе Господи, что ей, Жанне, не пришлось печь вафли!

Все больше вживаясь в роль хозяйки, она наполнила апельсиновым соком высокие бокалы и поставила на стол. Стив и Гас осведомились о самочувствии новорожденного жеребенка, и Жанна рассказала о поездке к миссис Берк. Как она и предполагала, именно они навели порядок в кухне.

Прошло несколько минут, и в кухню спустился Сет. Заслышав стук его тяжелых сапог по полу, Жанна испытала легкое волнение. Его еще влажные после мытья волосы были тщательно расчесаны, джинсы и рубашка блистали чистотой.

Вслед за ним в кухню ворвалась струя прохладного ветра, принесшая с собой утреннюю свежесть и запах крема для бритья. Ветерок почти развеял запах сожженных тостов.

И все же не до конца. Сет, остановившись возле стола, принюхался и поинтересовался:

— Что у нас на завтрак? Угли?

В глазах его таилась поддразнивающая улыбка, но Жанна восприняла ее превратно. Ей почудилось, что он насмехается. Строго взглянув на Сета, она спросила:

— А вам не приходило в голову, что неплохо бы починить тостер?

— Зачем? В руках у Эмми он действует безукоризненно.

Налив в чашку кофе, Сет сделал из нее глоток и, к ее великому разочарованию, тут же сморщился.

— Фу! В следующий раз надо насыпать в два раза меньше кофе.

С этими словами он приблизился к раковине и, отлив в нее половину содержимого своей чашки, дополнил ее кипятком.

— Будет сделано, — сквозь зубы пробормотала Жанна, кипевшая от негодования. — Ну мог же он из чистой вежливости чуть отступить от истины и сказать, что кофе ему понравился?!

Тут появилась Эмми, одетая в полотняный зеленый халат поверх непомерно большой для нее мужской пижамы. Жанне она показалась страшноватой — кожа да кости, лицо бледное и к тому же с зеленоватым оттенком. Впрочем, успокоила она себя, не исключено, что такое впечатление создается цветом халата.

Окинув всех присутствующих внимательным взором, Эмми нахмурилась.

— Сет, прекрати придираться к девочке! Заруби себе на носу: она работает у меня. Если тебе не по вкусу ее стряпня, готовь себе сам или обедай в городе.

Присев за стол, Эмми бережно положила больную руку на столешницу, но даже это слабое прикосновение заставило старуху ойкнуть. Стараясь не замечать боли, она взяла с блюда тост и впилась в него зубами.

— А я так очень люблю угли. Прекрасно действуют на пищеварение.

Сет, рассмеявшись шутке, сел рядом с Эмми и стал расспрашивать, как она себя чувствует. Оба Коллинза, а также Баркер и Хосе, с любопытством наблюдавшие за разыгрывавшейся перед их глазами сценой, расслабились — Эмми разрядила обстановку. Каждый положил себе по полной тарелке кукурузных хлопьев.

— Как ваша рука? — спросила Жанна у Эмми, ставя на стол банку джема и садясь напротив Сета.

— Болит.

— Сегодня вы поедете в город на рентген, — твердо заявил Сет. — Даже если для этого мне придется связать вас и тащить силком.

— Хорошо. Меня отвезет Жанна.

Сет подавился кофе и закашлялся. Он поглядел слезящимися глазами на Эмми, перевел взгляд на Жанну, затем снова на Эмми.

— С каких это пор вы так легко соглашаетесь на мои предложения?

— С тех пор, как стала считать их разумными.

Настал черед Жанны посмеяться над ним. С искрящимися от удовольствия глазами она положила себе кукурузных хлопьев с фруктами.

— Что же разумного вы в этом нашли?