Белый

И, наконец, вино, обязательно красное. Миссис Найт каждый вечер выпивает бутылку, а с утра ставит под крест новую. Крест висит у входной двери и не возражает. Один раз, будто бы в шутку, я предложил повесить его на саму дверь, как рождественский венок. Миссис Найт ничего не ответила и ушла в свою комнату. Я подумал, что она обиделась. Такое вполне могло случиться: я не всегда понимаю, нравится миссис Найт то, что я говорю, или наоборот. Она может рассмеяться, а потом вдруг назвать меня бестолковым или бессовестным. Или молчать, нахмурившись, с минуту, а затем похвалить меня. Или вообще – нахмуриться, помолчать и упрекнуть. А в тот раз спустя какое-то время миссис Найт вышла из комнаты с рождественским венком. Она сделала его из веток нашего кухонного дерева и листьев лимона, который растёт на подоконнике. Повесила венок на дверь и сказала мне: «Приколешь к кресту, когда я умру». Я так и не понял, по-хорошему её вдохновил тогда или назло себе.

Больше всего миссис Найт волнует, кто будет ухаживать за домом после её смерти. Миссис Найт нужен наследник, и она ищет его в газетах с объявлениями о работе. Садовники, горничные, сиделки, повара – любой, кто хочет работать в «приличном доме», может подойти. Миссис Найт надевает очки, кладёт рядом с пепельницей пачку сигарет, берёт карандаш – и вычёркивает неугодных одного за другим. Карандаш старается, чтобы линии были ровные и жирные. Я сижу на диване и слушаю комментарии миссис Найт в адрес претендентов. Например:

«Этот заискивает. Вот подхалим».

«Этот, очевидно, проспал все уроки: делает ошибки на каждом шагу».

«У этого – предложения, как у Рапунцель волосы: проще повеситься, чем добраться до сути».

«Этот слишком самоуверен, с такими запросами он никогда не найдёт хорошую работу».

«А этот сам не знает, чего хочет, дурак безнадёжный».

Бывает, попадаются объявления, которые нравятся миссис Найт. Тогда она щёлкает пальцами, требуя телефон, звонит и назначает собеседования в кафе «Подорожник». Это самое ближнее к дому кафе и находится оно очень далеко. На встречи миссис Найт надевает свой самый строгий костюм, чёрную шляпу с самыми широкими полями и солнцезащитные очки с самыми чёрными и огромными стёклами. Она опасается, что её может узнать кто-то из бывших знакомых, если они, конечно, забредут в такую глушь.

Когда миссис Найт возвращается с собеседований, она громко топает у порога каблуками своих лодочек, чтобы я вышел её встретить. Потом она сдёргивает с лица чёрные-огромные очки и что-нибудь говорит. Например:

– Заики нам точно не нужны.

– В животе ребёнок, а в голове пусто, даже ветра нет.

– Курит чаще меня.

Однажды она приходит и произносит только имя:

– Эйл Харрингтон!

Я не понимаю, что не так. С именем или с фамилией. Возможно, проблема в сочетании имени и фамилии? Так зовут какую-то кинозвезду? Оказывается, не так то, что какая-то Эйл Харрингтон понравилась миссис Найт.

– Почти круглая сирота, – говорит она. – Мать пару месяцев назад скончалась после тяжёлой болезни, а отец давно их бросил, подонок. Младший брат – абсолютнейший недотёпа. А она сама, хоть и не красавица – знаешь, конопатая вся, как загаженные насекомыми книги, – но не дура. На первый взгляд. Порядок любит, поэтому, говорит, и хочет работать горничной. Это же то, что мы искали!

– Точно, – отвечаю я. – Никто не хватится, а брата-недотёпу, если что, закопаем в саду.

– Господи, как тебе не стыдно говорить такое!

Миссис Найт глядит на меня с осуждением, затем идёт к себе в комнату. Я слышу, как она тихо посмеивается над моей шуткой.

* * *

– Мы ждём горничную, а не королеву, – говорит миссис Найт утром следующего дня.

– Королеве бы понравилось, – говорю я.

Полы везде начищены до скрипа, а воздух пропах пирогами со смородиной, которые миссис Найт пекла полночи.

– Скройся, мальчик, – миссис Найт машет рукой. – Твой выход нескоро.

И я ухожу в Деревянную комнату, но в кладовку не лезу. Когда миссис Найт провожает Эйл Харрингтон на кухню, и дверь за ними закрывается, я тихонько возвращаюсь, чтобы увидеть всё своими глазами в замочную скважину.

Эта девчонка, ещё один живой человек, она переступила порог, и дом теперь её не отпустит.

Эйл и правда конопатая, от ногтей до корней волос. Волосы у неё завязаны, как мешок с картошкой, и цветом – как мешок с картошкой. Огромная тёмно-синяя рубашка висит на острых плечах, а туфли вообще мужские и тоже огромные. Миссис Найт привела Эйл сначала на кухню, потому что кухня самая нестранная. Кроме дерева, которое проросло внутрь. Эйл его сразу замечает.

– Это… – говорит она и смолкает. Только приподнимает руку, показывая на стену. Та в глубоких и мелких трещинах по краям ствола.

Миссис Найт достаёт очки из внутреннего кармана пиджака, прикладывает их к глазам и чуть щурится.

– Их всё время становится больше, я не успеваю следить, – говорит она. Потом убирает очки и кивает на стул: – Садись, милая. Пей чай, ешь пирог, пока всё не остыло.