Белый Бурхан

- ан спужал?-нахмурился Винтяй.-Погоди-ка, я тебя покрепше спужаю! В коленках задрожишь!-Он сунулся рукой в карман жилета, вынул голубоватый лист, сложенный вчетверо, взметнул его над головой. - По этой-от казенной гумаге я есть арендатор кабинетовских земель и потому приказую: немедля все отсюдова катись, не то все ваше хозяйство конфик... конфискую, а вас, оболтусов, в самую глухую Сибирь упеку на веки вечные, как воров!.. Ну, выкусил?

У Игната отнялся язык. Он начал судорожно хватать воздух руками, по-рыбьи открывая и закрывая рот, выпучив глаза и покраснев, как хорошо начищенный медный самовар. Сестры кинулись к отцу, заверещали, а братья двинулись к Винтяю, сжимая кулаки. Один из них - Сера-пион - выхватил бумагу, которой тот похвалялся, разодрал ее в мелкие клочья. А Феофил сгреб Винтяя за шиворот и потащил к окну. Ткнул головой в раму, вытыкая ее и переваливая грузное тело Винтяя через подоконник в сугроб. Потом отряхнул руки и, высунувшись в дыру, сказал спокойно:

- А завтрева я тебя запалю, колом двери подперши! Вота.

Винтяй уже сожалел в душе, что этаким клином на разлом семейного устава пошел. Да и угроза Феофила - не пустой разговор! Он-настырник, не чета Серапиону или Федору с Яшкой... Исподволь надо было, потихоньку... Э, да что теперь о том кудахтать! Дело сделано, теперь надо усадьбу стеречь и за работниками в оба глаза подглядывать: сам-то Феофил с петухом красным не подкрадется, а нанять греховодника за отцовы деньги сумеет...

И бумага нужная пропала! Другой теперь и не выправишь враз... Дернула его нелегкая! Мог бы и не в горнице, а там еще, в прихожей, отца той бумагой по темечку долбануть... Нет, всесемейного страху захотелось! Воя в три ручья!..

Поменяв одежду, Винтяй привел себя в порядок.

- Всю физию Феофил стеклами ободрал!-замазывая царапины на лице медом с водкой, проворчал Винтяй. - Не мог ногами выпихнуть!

Отец Капитон оказался дома. Сидел в домашнем нанковом подряснике и раскладывал излюбленный им пасьянс колодцем. Увидев молодого Лапердина, расплылся в улыбке:

- А-а, купец! С чем пожаловал?

- Посоветоваться пришел. С отцом сызнова поругался, да и с братами тоже... Не сегодня, так завтра за ножи-топоры возьмутся!

- Раскол среди раскольников? - усмехнулся отец Капитон. - Не огорчайся, купец! Когда новое идет, оно завсегда старое метет...

Утешать поп умел, но сейчас Винтяю не утешение было нужно от него, а крепость!

- Феофил грозил красным петухом-от... Поп хмыкнул и перемешал карты.

- Это что же, по каторге он заскучал никак, сердешный?

- Знамо, не своимя руками...

- Эх, купцы-купцы! И чего вы опять не поделили?

- Карахтеры у нас!

- Да, купеческая гордыня известна!

Иерей тасовал карты и думал. Случай, конечно, подходящий купца-перекреста покрепче к алтарю привязать... А ну как и взаправду полыхнет ночью Винтяй Лапердин?

- Бог милостив, купец!

- Отведи беду! Я наперед на все согласный-от!

- Освятить только и могу строение твое...

Винтяй поспешно сунулся в карман за бумажником.

Случилось невиданное: хозяин сам пришел к Торкошу

на конюшню!

Оглядев и охлопав своих рысаков, он задумчиво взял в кулак поредевшую бороду, густо повитую за последнее время серебром, уставился на конюха как-то по-совиному, не мигая. Потом спросил с неожиданной лаской в голосе:

- Поди, тянет к винищу-то, а?

- Есть маленько,-вяло улыбнулся Торкош. -Поп приходил, за вино ругал. Деньги отдавай, говорил...

- Эвон! -удивился Игнат.-Ты и ему задолжал, выходит?

- Всем должен, - вздохнул Торкош, - беда просто.

- Не пей, беды не будет!

- Как не пить? Праздник большой!

- Все в ум не возьму, что ты в православие теперь окрещен,-нахмурился Игнат.-Ладно, дам тебе водки, коли праздник!.. Сготовь мне возок к вечеру, в Бийск поеду

по делам...

- Спасиб большой, хозяин!

Уходя Игнат погрозил пальцем:

- Только тут пить не вздумай! Спалишь ненароком!.. У себя пей!

Торкош кивнул: дома, на обжитой шкуре у огня очага да еще из горлышка, вино было куда вкуснее, чем за скобленым столом на кухне, где тебе все в рот смотрят...

С делами он управился быстро. И коней почистил, и возок веником обмахнул, и медвежью полость палкой выбил до последней пылинки, и упряжь все перещупал - не перетерлась ли где, выдержит ли долгую и трудную дорогу. Видел, что сам Игнат в окно наблюдает за его работой, старался... Пусть едет Игнат в свой Бийск-город, к Яшке Торкош может и попозже заявиться!

А Игнат смотрел на возню своего конюха и торопливо, с опаской думал о том, что пора уж Торкоша и башкой в петлю толкать - для срамного дела взят был, пусть его и справляет теперь в полном коленкоре! Пьяный - не беда, лишь бы петух красный над винтяевой крышей полетел, лишь бы в одних портах тот срамец на улице поплясал!.. А с этого басурманина пусть спрос господь учиняет после самосуда... Прости господи, раба твоего...

Торкош допивал вторую бутылку, когда в его избушку ввалились Феофил и Серапион, сели на корточках перед лениво колеблющимся огнем, уставились на него, будто завороженные.

Торкош нашарил третью бутылку, сорвал зубами проволочную закрутку, вытащил пробку, протянул сосуд

братьям: