Читаем Белый Бурхан полностью

Белый Бурхан

Дельмеку удалось рассеять кержаков — после ухода монахов они уже никакой силы не представляли. Но табунятся, бросая свои измочаленные дубины, сломанные вилы и косы, вооружаются брошенными винтовками. А сам Дельмек с оставшейся горсткой опять пытается прорваться сквозь кольцо монахов…

Спустил своих кезеров с перевала Пунцаг, перестроил повел к монахам. Но те уже успели закрыться остатками толпы, уходящей из долины… Не надо было Пунцагу уходить с перевала!

Вот и запасная тропа, закрытая от перевала скальными обломками и каменной осыпью, идущей длинным языков чуть ли не с самой ступенчатой вершины Ябогана. Спасет ли это ненадежное укрытие крохотную группу кезеров, оставшуюся после боя в долине?

— Скорее!

Чочуш поднял голову, отыскивая глазами каменную площадку, за которой вход в расщелину, перегороженный завалом из бревен. Как все-таки далеко и высоко до нее отсюда! Может, потому и послал Дельмек Ыныбаса и Курагана с женщинами и мальчишкой в обход осыпи, что боится за них? Человека, который ползет по осыпающейся тропе вверх, пристрелить отсюда, снизу, во сто крат проще, чем на ровном месте!.. Не заблудятся ли в солончаках? Знает ли Ыныбас ту обходную тропу по каменному плато?

Подошли кезеры Пунцага, смешались с остатками воинов Чочуша. Как мало их осталось!

Пунцаг лег рядом с Чочушем за обломком скалы, спросил хрипло, отводя глаза:

— На Ян-Озек послал за подмогой?

Чочуш кивнул, не сводя глаз с издырявленной пулями юрты Яшканчи, где Дельмек снова сцепился с кержаками. Эти-то дураки за что дерутся?

— Ты почему ушел с перевала, Пунцаг?

— Тебе хотел помочь…

— Идут! — крикнул кто-то из воинов за спиной Чочуша. — Кезеры Хертека идут!

— Поздно, — вздохнул Пунцаг, — монахи с Четом уже на перевале, не отбить.

Но лавину всадников заметили и монахи. Заспешили, пробиваясь прикладами к седловине. Со всех ног начали удирать от Дельмека и оборванцы-кержаки, теряя последние клочки своей домотканины.

Показался и сам Дельмек, лишившийся в последней потасовке коня и винтовки. Не доходя нескольких шагов до каменного укрытия бурханов, упал, отбросив нагайку, от которой остался один черенок.

— Чет… — хрипел он. — Отбивайте Чета!..

Не спеша, равнодушно день шел к зениту. Солнце палило нещадно, и голубой купол неба был высок и безбрежен. Хорошо там, наверху, под самым куполом!.. Чочуш нехотя встал, взглянул на Пунцага:

— Займись Дельмеком, его нельзя здесь оставлять! — и повернулся к воинам: — Выходить на тропу! По одному!

И тотчас вжикнула пуля рядом с его головой, запорошив глаза каменной пылью. Чочуш инстинктивно пригнулся, протер глаза, осторожно выглянул из-за боковой грани камня. Во весь рост, подняв в руке крест, шествовал отец Никандр, ведя за собой героических иноков в изодранных рясах и захваченных пленных.

Чочуш прицелился, но Пунцаг положил ладонь на затвор его винтовки, сказал тихо, но внятно:

— Не надо стрелять, бурхан. Он безоружен.

— Он-поп! Начальник над монахами!

— Все равно не надо стрелять.

Куулар Сарыг-оол уходил от Чибита один, отпустив Хертека. Встреченный им караван купцов-чуйцев принес сигнал приказа: волнистую линию с чуть отставленными тремя точками на одном из тюков с мануфактурой. Таши-лама назначал ему встречу в Урумчи.

На душе его было спокойно, глаза зорко и пристально смотрели вдаль и видели то, что не суждено увидеть никому из смертных, даже самым зрячим…

Он видел бесконечные каменные ступени монастыря Шаругене, слышал небесные громы труб и улыбался главному Хранителю Огня, склонившемуся перед ним, великим жрецом Бонпо, в уничижительном поклоне… Его духовный двойник Ка, посланный Агни Йогой к центру мира — горе Меру, передал прану героя чудесным путем к родным алтарям, где в его честь должны взвиться золотые столбы огня!.. Но Шаругене пока подождет, и главный Хранитель Огня поторопился со своим решением.

Куулара Сарыг-оола ждала Лхаса, куда они прибудут вместе с таши-ламой, решившимся ради него на трудную дорогу в Урумчи…

И никто в целом мире не узнал бы сейчас в этом благообразном и сухом старике вчерашнего сияющего белизной одежд и сверкающего драгоценностями могущественного бога алтайцев Ак-Бурхана! Он удовлетворенно рассмеялся и поднял голову, чтобы, не мигая, взглянуть в ослепительный лик солнца.