Белый дракон

Джексом почувствовал, как в его губы уткнулось что-то твердое. Брекки велела ему сосать через соломинку; он не мог поднять голову, чтобы пить нормально.

— Что это? — пробубнил он, не выпуская соломинки изо рта.

— Фруктовый сок, — с такой готовностью ответила Шарра, что Джексом невольно насторожился. — Обычный фруктовый сок. Тебе нужно побольше пить. Ты совсем высох от жара.

Сок приятно холодил гортань. Джексом никак не мог понять, из каких фруктов он приготовлен, только вкус у него был в самый раз — не слишком острый, чтобы не раздражать воспаленное горло, и не слишком сладкий, чтобы не вызвать тошноты в пустом желудке. Джексом быстро прикончил его и попросил добавки, но Брекки сказала, что пока достаточно. А теперь пусть постарается уснуть.

— Рут, а ты-то как?

«Теперь, когда ты пришел в себя, я поем. Я не уйду далеко — тут все рядом».

— Рут?!

Обеспокоенный, Джексом попытался приподнять голову. Виски пронзила нестерпимая боль.

— С Рутом все в порядке, Джексом, — строго сказала Брекки, прижимая его плечи к постели. — Он круглые сутки весь в ящерицах и каждый день купается — утром и вечером. И он ни разу не отошел от тебя дальше, чем на две длины дракона. Мне все время приходилось его утешать.

Джексом застонал; он совсем забыл, что Брекки может разговаривать с любым драконом.

— Ф’нор с Кантом убивали для него дичь, потому что он ни за что не соглашался тебя оставить. Так что Рут вовсе не отощал — не то что ты. Теперь он может поохотиться сам, все равно здесь ему делать нечего — ты ведь будешь спать.

У Джексома не оставалось другого выбора и, уже проваливаясь в беспамятство, он подумал: должно быть, в этом напитке было кое-что еще, кроме фруктов…

Проснулся он отдохнувшим, но по-прежнему озабоченным, и сразу же вспомнил, что ему нельзя двигать головой. Тогда он стал осторожно перебирать смутные вспоминания, окрашенные то жаром, то холодом. Он отчетливо помнил, как добрался до бухты, спотыкаясь, проковылял в тень, рухнул у подножия дерева и потянулся за гроздью алых плодов, чтобы освежить пересохший рот. Пожалуй, именно тогда он понял, что серьезно заболел.

В памяти вставали смутные образы Брекки и Ф’нора; Джексом вспоминал, что, кажется, умолял их позвать Рута. Похоже, они возвели какое-то временное укрытие, нечто вроде летнего холда. Шарра что-то такое говорила. Он медленно вытянул левую руку, поводил ею вверх-вниз, но не нащупал ничего, кроме кровати. Тогда он вытянул правую.

— Проснулся, Джексом? — услышал он негромкий голос Шарры. — Рут так разоспался, что не разбудил меня. Пить хочешь?

Похоже, она не раскаивалась, что сама тоже задремала. Но тихонько охнула, обнаружив, что компресс совсем высох.

— Смотри не открывай глаза!

Шарра сняла повязку, и он услышал, как она смачивает ее водой, потом — выжимает; наконец влажная ткань коснулась его висков, и он поежился. Джексом поднял руку и прижал повязку ко лбу — сначала легко, потом более уверенно.

— Совсем не больно…

— Ш-ш-ш! Брекки спит, ее очень легко разбудить, — шепнула Шарра, прикрыв ладонью его рот.

— Почему я не могу повернуть голову? — он постарался не выдать снедавшую его тревогу.

Тихий смех Шарры несколько успокоил его.

— Мы зажали ее между двух валиков, чтобы ты не мог двигаться. Помнишь? — она дала ему потрогать это приспособление и убрала его. — Ну-ка, поверти немножко головой. Если кожа уже потеряла болезненную чувствительность, значит, самое худшее позади.

Джексом с готовностью повернул голову налево, потом направо; и еще раз — чуть быстрее.

— Не больно. Правда, совсем не больно!

— А вот это — нельзя!

Заметив, что он потянулся к компрессу, Шарра схватила его за руку:

— У меня горит ночник. Подожди, я его прикрою… Чем меньше света, тем лучше.

Он услышал, как она возится со светильником.

— Теперь можно?

— Я только потому разрешаю тебе попробовать, — она подчеркнула последнее слово, положив руку на его ладонь, уже коснувшуюся повязки, — что сегодня безлунная ночь и тебе ничто не грозит. Но если увидишь хоть малейшее блестящее пятнышко, немедленно закрой глаза.

— Это опасно?

— Может быть опасно.

Она медленно сдвинула повязку.

— Ничего не вижу.

— Никаких пятен или точек?

— Нет, ничего.

Что-то возникло у него перед глазами, он различил во тьме неясные очертания.

— Это моя рука. Я держу ее у тебя перед носом — на всякий случай, — сказала она.

Джексом смутно видел перед собой темный силуэт — очевидно, девушка стояла на коленях у его постели. Постепенно ему удалось сморгнуть с ресниц налипшие песчинки, и он стал видеть яснее.

— У меня в глазах полно песка.

— Минуточку!

Вдруг в глаза ему закапала вода. Он судорожно заморгал и громко вскрикнул.

— Я же просила тебя, потише. Ты разбудишь Брекки. Она совершенно измотана. Ну что, удалось смыть песок?

— Да, так гораздо лучше. Я не хотел причинять тебе столько хлопот.

— Неужели? А я уж было подумала, что ты нарочно все подстроил.

Джексом поймал ладонь девушки и поднес к губам, сжав так крепко, насколько позволяли оставшиеся у него силы. Шарра задохнулась и отдернула руку.

— Спасибо.

— Я положу повязку на место, — сказала она с явным упреком.