Белый гонец

            - Да не какой он не депутат, а так – местный авантюритет, точнее, уже авантюрист без авторитета! – усмехнулся Стас. – Им, кстати, милиция на днях всерьез занялась.

            - А тот парень, что за доверенностью приходил?

            - Это мой друг!

            - Ну да! – недоверчиво покачал головой бригадир. – Видел я, как ты его, можно сказать, по асфальту размазал… Сдачи хоть он потом тебе за это, как следует, дал?

            - Нет, - покачал головой Стас и зевнул украдкой. – Наоборот, извинился!

            - Это еще почему?

            - А потому что у нас не деревня, а село!

            - Ну и что?

            - А это значит, что в нем есть храм, который был еще со времен Мономаха и будет стоять там теперь – всегда! А вообще, - уже открыто зевнул Стас, - долго рассказывать, вы сами лучше как-нибудь приезжайте в Покровку и увидите все своими глазами!

            - А что? – поднимаясь, пообещал бригадир. – Вот возьму и приеду. Как только отпуск будет, непременно загляну. А ты спи-спи, вон, гляжу, как умаялся!

            Он открыл дверь и услышал уже полусонное:

            - Остановитесь там в гостинице!

            - Там даже гостиница есть? – задержался на секунду бригадир. – Бронь, надеюсь, не нужно заказывать?

            - Вам – нет! Обратитесь прямо к ее начальнику. Скажете, что от меня. Да, впрочем, вы и сами его сразу узнаете… Это тот самый парень - мой лучший и надежный друг Ванька! А кормить вас будет его сестра – Ленка… - Тут губы Стаса расползлись в улыбке, он опустил голову на подушку и тут же уснул…

5

  Славко поднял голову и недоверчиво покосился на Мономаха…

Долго ли нет длилась беседа Владимира Мономаха с отроками, то знало только устало клонившееся к земле солнце, да нетерпеливо переминавшиеся с ноги на ногу прискакавшие с докладом тысяцкие пешцев и старшие дружинники, дожидавшиеся своего князя.

Вышедший из шатра с написанными грамотами игумен протянул их на подпись Мономаху, но тот лишь предложил ему посидеть рядом и немного отдохнуть, послушать отроков.

И беседа, точнее, рассказ разгоряченного Славки, все продолжалась…

Но, как кончается все на свете, закончилась и она.

- Да, Славко… - выслушав отрока, задумчиво покачал головой Мономах. – Задал ты мне задачу. Даже не знаю, что и сказать на все это…

            Он посмотрел на донельзя довольного собой, ожидавшего похвалы и наград Славку и, наклонившись к уху игумена, чуть слышно спросил:

            - Что скажешь, отче?

            - Молодец! – шепотом отозвался тот. – Но больно уж горд и самонадеян! Как бы это его озорство однажды до больших бед не довело!

            - Вот и я тоже так думаю…

            Мономах немного помолчал и, прокашлявшись в бороду, неожиданно строгим голосом молвил:

            - Ну что ж, выслушал я тебя внимательно. Теперь буду суд судить!

            - К-какой еще суд? Над кем? – опешил Славко.

            - Как над кем? – сдвинул брови Мономах. - Столько дел натворил, да еще и спрашивает! Коня украл? Украл…А это… Эй, тиун!

            Славко посмотрел на Мономаха, на подбежавшего тиуна и не знал, верить ему собственным ушам и глазам, или нет.

            А Мономах тем временем, словно ни в чем не бывало, продолжал:

- Какая там у нас вира по Русской правде за кражу коня положена?

            - Кража коня? - деловито уточнил тиун и, ни секунды не думая, ответил: - Кража коня приравнивается к краже оружия и одежды и наказывается штрафом - в три гривны!

            - Ну ладно, допустим, оружие ты у половца украл, то не считается, – кивнув тиуну, снова обратился к Славке Мономах. - Но ведь ты украл еще и одежду! Причем, очень дорогую!

            - Я? У кого?!

            - Да вон же, у Звенислава! Ты сам говорил – на большой дороге!

            - Да не крал я! Он сам мне отдал! – заколотил себя кулаками в грудь Славко. - У него самого спросите!

            Звенислав попытался вставить слово в защиту друга, но купец сильно дернул его за локоть, что-то шепнул на ухо, и тот, опустив голову, закашлялся и промолчал.

            - Видишь, молчит! – заметил Мономах. - Значит, это уже не кража, а грабеж, за который полагается куда большее наказание! Но и это не все. Ты ведь и стог сена еще сжег!

            - Так я же не для себя… Для Руси старался!

            - И мою грамоту хану прочитал. Да… Хорошо хоть, про Корсунь додумался вставить.

Славко смотрел на Мономаха и никак не мог взять в толк – вправду тот все это говорит или нет? У него ничего нельзя было понять Прямо совсем, как у деда Завида! А может, мелькнула мысль, то дед Завид у Мономаха научился так говорить, когда еще не был дедом? Вот и спасай после этого Русь…

            Славко беспомощно огляделся. Но увидел вокруг себя только серьезные лица. Игумен, глядя на него, укоризненно качал головой. Купец кусал губы и прятал их в бороду. Гонец и вовсе отвернулся. Только плечи его почему-то изредка вздрагивали. А по лицу Ратибора вообще ничего нельзя было понять.

            А по сторонам уже вовсю шептались младшие дружинники:

            - Что там?

            - Да вон, половецкого отрока судят!

            - Не половецкого, нашего! Просто одет он так!

            - А за что?

            - Коня, говорят, украл, знатного человека на большой дороге ограбил, поджог учинил, а главное – княжескую грамоту Степи выдал!

            - У-у, плохи тогда его дела!

            - Казнят!

            - Не казнят, а казним, нам-то ему голову рубить прикажут!

            - Тихо, смотри, Мономах поднимается!

            - Сейчас суд вершить будет!