Белый город, Черный город. Архитектура и война в Тель-Авиве и Яффе

Вокруг купленного участка быстро возводилась стена из готовых деревянных форм, заполненных гравием, затем шла ограда из колючей проволоки. Образовавшееся пространство представляло собой квадратную площадку размером 35 на 35 метров. В центре площадки строилась, тоже из готовых форм, деревянная сторожевая башня, с которой просматривались все окрестности, и четыре будки для «отряда бойцов» из сорока человек. С 1936 по 1939 год появилось примерно пятьдесят семь таких застав, которые быстро превратились в сельские общины – кибуцы и мошавы, выполнявшие, согласно идеологии социалистического сионизма, две главные экономико-политические функции. Во многих случаях в 1948 году по ним проходила граница Израиля[151].

Однако не только еврейские поселения подверглись серьезному пересмотру. Наряду с развитием Тель-Авива британцы задумали осуществить в Яффе проект «Якорь», куда более значительный, чем система поселений «Стена и башня», и столь же символичный, если учесть последующие события. Проект «Якорь» был чем-то средним между военной операцией и градопланированием – с его помощью британцы старались подавить арабское восстание, распространившееся на палестинскую столицу, добиться прекращения забастовки портовых рабочих и обеспечить для армии подходы к гавани Яффы.

Так, 16 июня 1936 года британская армия приказала всем жителям Старого города Яффы покинуть свои жилища, обещая денежную компенсацию за ущерб, причиненный их домам в ходе запланированного улучшения инфраструктуры. Три дня спустя, 19 июня, было снесено 237 зданий, чтобы расчистить дорогу к морю. Едва улеглась пыль, Генри Кендалл, британский советник по городскому планированию, подготовил проект «модернизации» Старой Яффы[152]. Согласно этому плану, утвержденному британцами в 1937 году, завалы будут расчищены и на их месте появится большая площадь с двумя прилегающими дорогами, которые разделят Старый город на две части. «Возможно, это было началом эвакуации центрального квартала в сердце Старой Яффы и началом “Большой зоны”», – так Дов Гавиш прокомментировал эти действия в своем эссе о подавлении восстания в Яффе в израильском краеведческом журнале Kardom (что на иврите означает «топор») – печатном органе министерства туризма[153].

Ил. 45-50. Британская операция «Якорь» в историческом центре Яффы в 1936 году. Из фотоархива Г. Эрика и Эдит Мэтсон.

Ил. 51. Коллекционная рекламная карточка из пачки сигарет «Дубек», начало 1940-х. Колонисты поселения, построенного по принципу «Стена и башня» в Эйн ха-Коре, изучают модель своего нового поселка.

Ил. 52. План Кендалла и Шора по перестройке Яффы после операции «Якорь», 1937. Журнал аэрофотосъемки ВВС Великобритании, 48–49.

Ил. 53. Британская операция «Якорь» в историческом центре Яффы: до и во время операции. Журнал аэрофотосъемки ВВС Великобритании, 48-49.

Однако события 1936 года во многом определили будущее Яффы. Для большинства еврейского населения Тель-Авива арабский город превратился в «запретный». В свою очередь, палестинское население Яффы сознавало свою изоляцию, отрезанность от внутренних районов – его со всех сторон окружали растущие, как грибы, еврейские поселения и кварталы. Неизбежным результатом этой физической и социальной оторванности стало экономическое разделение, поскольку Тель-Авив пытался выживать самостоятельно и не хотел зависеть от старой торговой метрополии. В этом смысле строительство порта в Тель-Авиве было ответной мерой, реакцией на бойкот еврейских товаров в порту Яффы, а вынужденная необходимость приобретать товары в Яффе ускорила создание рынка ха-Кармель в Керем ха-Тейманиме и нового оптового рынка[154].

Каждое из этих новшеств воздействовало на баланс сил между двумя городами – мало-помалу Тель-Авив укреплялся, Яффа слабела. Близился момент, когда арабский город окажется в полной зависимости от еврейского.

Убийство города

Как Тель-Авив был воплощением еврейской национальной мечты в физической, архитектурной форме, так Яффа сделалась воплощением палестинской идеи. Именно по этой причине многие евреи (не только в Тель-Авиве, но и вообще в стране) стали смотреть на независимый и автономный статус Яффы как на нечто недопустимое. Для личностей вроде лидера военизированной группировки «Эцель» Менахема Бегина Яффа была не только помехой, которая в дальнейшем могла поставить под угрозу само существование еврейского государства, но также возможным арабским плацдармом и береговой базой для нападения на Тель-Авив и еврейское поселение.