Белый, как снег

– Когда моя мама умерла, я в первый раз узнала, что у меня есть другая родня в Праге. Мама об этом молчала. Не понимаю почему. Они добрые люди.

Опять эти слова. «Добрые люди». Они звучали для Белоснежки странно, но она не могла понять, в чем тут дело.

– Как ты их нашла? – спросила Белоснежка.

Зеленка замотала головой и слабо улыбнулась.

– Я не находила. Это они нашли меня. Они появились сразу после несчастного случая и сказали, что позаботятся обо мне. Позаботятся обо всем. Так они и сделали. Организовали похороны, сделали всю бумажную работу, разобрались с официальной частью. Уладили дела с арендой, налогами и всякими такими делами, в которых я ничего не понимаю. Без них я не справилась бы. Они спасли меня.

Улыбка Зеленки стала заметнее, в ней появился странный свет. Белоснежка думала о том, что нет чудес на земле. С другой стороны, ясно, что после такого человек неизбежно чувствует себя спасенным. Зеленка была тогда на два года младше нынешней Белоснежки, когда умерла ее мама. Белоснежка подумала, каково это, когда родители внезапно и одновременно умирают и кто-то приходит к тебе и обещает позаботиться обо всем. Она наверняка молилась бы на такого человека. По крайней мере, тогда…

– Это супружеская пара или… – Белоснежке не было ясно, сколько людей входило в понятие «они» в рассказе Зеленки.

– Нет, они…

Зеленка вдруг запнулась, и Белоснежка увидела, как на ее лице, озаренном светлой улыбкой, вдруг отразился страх, даже ужас. Девушка смотрела куда-то над плечом Белоснежки. Та оглянулась и увидела бородатого мужчину в солнцезащитных очках и светлой льняной одежде. Она не успела рассмотреть его, так как Зеленка намертво вцепилась в ее руку и рванула за собой.

– Беги! – прошептала она на ухо Белоснежке и пустилась бежать сама.

Белоснежка не стала задавать лишних вопросов, а устремилась следом. Они бежали по улице, вымощенной булыжником, в сторону находящегося в центре крепости собора Петра и Павла. Круглые камни затрудняли движение, и несколько раз Белоснежка чуть не упала. Она быстро оглянулась. Было не похоже, чтобы кто-то их преследовал. Зеленка бежала впереди, неожиданно быстро, и Белоснежка старалась не отставать. Ее новая знакомая бежала, как будто привыкла убегать.

Около собора Зеленка наконец остановилась, и Белоснежка смогла ее догнать. Пражанка тяжело дышала. В глазах была паника.

– Наверное, это был не он… – сказала Зеленка. – Он бы кинулся за нами. Видимо, кто-то другой. Черные очки и остальное… Трудно сказать наверняка.

Белоснежка не понимала.

– Перед следующей тренировкой по бегу было бы неплохо узнать, в чем тут замес, – сказала она.

Зеленка вытерла пот со лба.

– Без проблем. Просто я не хотела, чтобы он узнал обо всем вот так. Ему было бы трудно понять. Но это был не он, так что…

Зеленка говорила сама с собой, как будто Белоснежки не было рядом.

Та начала злиться. Эмоции Зеленки так быстро сменяли друг друга, что ей было трудно сохранять спокойствие.

– О чем ты? – грубо спросила она.

Это подействовало. Пражанка взяла себя в руки и вернулась в этот мир.

– Наверное, будет лучше всего, если ты встретишься с моей семьей. Открытость – самое лучшее. Они знают, что делать.

Белоснежка не была уверена, что ей понравилась интонация Зеленки.

7

Не верь ничему, что не можешь знать наверняка.

Залитый солнечным светом, дом возвышался как мрачное строение из сновидений. Старый, трехэтажный, с одной башенкой. На самом деле по форме он удивительно напоминал уменьшенную копию домика Муми-троллей Тууликки Пиетиля[17]. Не тот простой домик, знакомый по японскому мультсериалу или Парку Муми-троллей в Наантали, а треугольный, ломаных форм, с выступом, который так понравилось рассматривать Белоснежке, когда она в детстве приехала в Тампере и посетила музей в подвале библиотеки.

Но если в Муми-доме загадочность и неожиданные уголки – это восторг и призыв к приключениям, то в доме Зеленкиной семьи – странная тяжесть. Возможно, из-за плохого состояния здания, облупившейся краски, полуразрушенных балконов и грязных поцарапанных окон. Дом был в пяти минутах от того состояния, в котором, будь это в Финляндии, его постановили бы снести. Дикий плющ плотно увил стену и добрался до самой крыши. Возможно, жилище было когда-то цвета слоновой кости, но сейчас казалось грязно-серым.

Двор выглядел так, будто за ним никто не ухаживает. Трава, хоть и коротко подстриженная, была желтоватой и местами плохо росла. Единственным украшением являлись белые розы, растущие вдоль дома. Тем не менее у некоторых цветков осы́пались лепестки, другие грустно поникли головой. На задней части двора возвышалась странная каменная постройка, назначение которой было непонятно Белоснежке. Она была слишком узкой для садового домика или флигеля.

В сущности, дом и сад не выглядели дружелюбными. Этот эффект укреплялся в том числе высокой, угрожающей железной оградой, черной и массивной, окружающей двор. Ее острые пики говорили на понятном языке: даже и не вздумай лезть. Ворота были большими, тяжелыми, запертыми на замок.