Белый камень

— Как он изменился! — с улыбкой думал брат Бенедикт, рассматривая собеседника. Куда делся застенчивый и полный сомнений послушник, который еще несколько недель назад извинялся, прежде чем сделать какое-нибудь замечание или предположение. А теперь он без конца комментирует, обобщает и топит в юморе свою досаду. Он, кажется, даже физически окреп. Молодой человек поправился, и странным образом, несмотря на то что целыми днями пропадает в архиве, болезненная бледность исчезла, уступив место румянцу.

Светом, отражавшемся на его лице, он был обязан не свежему воздуху и не солнцу. Его источником служил внутренний огонь, огонь его сердца и, может быть, зарождавшейся веры.

— Мой урожай не так мал, — ответил наконец большой монах. — Но я не знаю, что вам сказать! Я не знаю, что обнаружил. Я нашел пустое место, необъяснимую пустоту! Короче, я пришел с новым вопросом.

— Не так уж плохо, — отозвался Бенжамен, сумев сдержать нетерпение. — Если есть вопрос, ты уже ближе к ответу!

— Вот именно, — согласился брат Бенедикт, которого позабавило замечание собеседника. — В конце концов, я прихожу к выводу, что умею только задавать вопросы, на которые вы потом находите ответы.

— Самоуничижение паче гордости, достопочтенный брат мой. Наш союз не страдает, как кажется на первый взгляд, отсутствием равновесия. Вы голова, которая решает, что посеять, а я рука, которая собирает урожай. Неужели вы полагаете, что без ваших советов я в одиночку продвинулся бы так далеко? Если я и сказал о кажущемся равновесии, то только потому, что прекрасно сознаю: если бы вы были на моем привилегированном месте, то, без сомнения, не нуждались бы в моей помощи.

— Я должен искупить свою вину и признать свою ответственность за некоторые наши находки, — вынужден был согласиться большой монах. — Но остаюсь в убеждении, что самая моя лучшая находка — это вы, друг мой. Говоря так, я имею в виду не вашу стратегически важную должность, не ваши познания, а прежде всего решимость, которую вы демонстрируете. Может быть, я и являюсь головой, но ваша сила воли — мотор нашего предприятия.

Это был очень тонкий комплимент, который очень скоро призван был сослужить свою службу.

Бенжамен принял его как простую формулу вежливости, но не стал расставлять точки над i: не он ли несколько минут назад сам утверждал, что чрезмерная скромность — грех?

— Прекрасно! Я согласен играть в нашем содружестве роль механизма! Но мне весьма любопытно узнать, что за «необъяснимая пустота» породила ваш новый вопрос.

— Ах это! Все очень просто. Я еще раз заглянул в труд брата Лорана, чтобы более внимательно изучить чертежи первоначальных монастырских построек, которые он нам оставил. Я точно знал, что там не было плана алькова дьявола, но ничто не мешало мне попытаться разыскать след, который помог бы выяснить, где он находился. Вы видели эти рисунки; они кишат различными сведениями, подробностями и сносками, техническими комментариями, записанными малюсенькими буквами на полях, звездочками, отсылающими к пояснениям внизу или на обороте страницы. Короче, они так запутаны и перегружены, что некоторые детали вполне могли ускользнуть от моего внимания.

— Согласен, ну и что?

— В том-то и дело: ничего! Безусловно, все эти комментарии весьма поучительны, однако они никуда меня не привели. Я вынужден был искать нишу в одиночку! Как будто ищешь потерянную булавку и не замечаешь торчащего прямо перед твоим носом острия, пока не напорешься на него. Вы, разумеется, помните, что том состоит из двух частей. В первой собраны чертежи всех зданий под разными углами, а во второй — планы основных помещений и наиболее интересные архитектурные детали. Так вот, именно во второй части я и наткнулся на пустое место! Сейчас поясню: листы пронумерованы, если можно это так назвать. Заголовок каждого из них начинается со своей буквы, и буквы эти следуют друг за другом в порядке латинского алфавита. Маленькая деталь: трех букв не хватает.

— Вы намекаете на то, что из альбома было вынуто несколько листов? — ошеломленно перебил монаха послушник.

— Я ни на что не намекаю, я утверждаю! Нет никакой нужды пропускать буквы «D», «М» и «Р». Я даже смею предположить, что на одном из отсутствующих чертежей и был наш альков дьявола. Разве заголовок этого рисунка не мог начинаться с буквы «D», как «Diabolus»? Не знаю, что было на двух других листах, но если кто-то позаботился о том, чтобы они исчезли, то он имел на это причину. Они были так же опасны, как и первый. Кому они могли помешать, как вы думаете?

— Де Карлюсу! — выдохнул Бенжамен, подняв голову и устремив свой взгляд вдаль. — Он не мог совершить ошибку, оставив чертежи места, имевшего отношение к его тайне.

— Само собой разумеется! Но видите ли, это меня даже немного ободряет! Если он так старался скрыть это место, может быть, он оставил там что-то… Или кого-то, — добавил брат Бенедикт ледяным тоном. — С другой стороны, это зловещее предзнаменование для осужденного.

— Как бы то ни было, мы не продвинулись ни на шаг, — разочарованно произнес послушник, немного помолчав.