Белый камень

— Поработайте немного головой, юноша! — сухо отозвался Бенедикт, выходя в центральный неф. — Посмотрим сначала там, где больше вероятности его обнаружить. Крипта расположена под церковью, следовательно… она занимает всё подземелье в западной части изначального монастыря. Согласны? Подземный ход — это прежде всего запасной выход, проход, который a priori[10] ведет за монастырскую ограду, как можно дальше, в какое-нибудь укромное место, например в лес… Неужели вы и вправду думаете, что вход в туннель, предназначавшийся для такой цели, мог быть проделан в восточной стене этого зала? И что туннель, предназначенный для побега, прежде чем повернуть в нужном направлении, должен обязательно пройти под остальными монастырскими постройками? Средневековые строители, согласен, иногда мыслили весьма витиевато, но позвольте вас уверить, что они умели быть прагматичными. — Выйдя на середину центрального нефа, монах осветил алтарь, стену позади него и продолжил свою лекцию: — То же относится и к южной стене… Подземный ход, берущий начало здесь, поведет в направлении главного входа! Не очень разумно, как вам кажется? Плюс еще пристройки пятнадцатого века, к этой стене примыкающие… Ваш туннель обязательно обнаружили бы во время проведения работ. Учитывая все сказанное, — продолжал он, развернувшись и двинувшись в глубь помещения, — остаются еще две возможности: запад и север. Что у нас за западной стеной? То же самое: новые здания, появившиеся здесь в девятнадцатом веке. Оставляю за вами право угадать самое разумное решение, учитывая, что лес расположен к северу от монастыря. Ну и?.. Я вас слушаю?

Бенжамена задел наставительный и высокомерный тон старшего товарища, и в знак согласия он предпочел промолчать. Раз десять он мог попытаться опровергнуть его гипотезы, доказывая, например, что подземелье могло вообще не иметь выхода и что, следовательно, все соображения, высказанные на этот счет, лишены смысла. Или предположить, что ход мог начинаться в самом неожиданном месте и лишь через несколько метров поворачивать в нужном направлении… Кроме того, не стоило забывать о том, где начиналась лестница в крипту. В этом тоже не было ничего практичного и логичного.

Но коль скоро все это были лишь предположения, как честно уточнил большой монах, возразить было нечего: северная сторона казалась наиболее подходящей.

И все равно для брата Бенедикта было бы лучше, чтобы он оказался прав, в противном случае… Бенжамен обязательно припомнил бы его тон и всласть посмеялся бы над ним.

47

Стоя лицом к дальней стене, брат Бенедикт потер поясницу, с досадой разглядывая кладку. В течение получаса он самым тщательным образом обследовал каждый камень северной стены, но, кажется, никак не мог решиться признать свою ошибку.

Несмотря на собственное разочарование, Бенжамен начал украдкой бросать в его сторону насмешливые взгляды. Брат Бенедикт очень скоро это заметил.

— Рано радуетесь, молодой человек! — бросил он ему сердито. — Я еще не сказал последнего слова.

«Слова, одни слова!» — подумал послушник, но не решился произнести это вслух. Время было не очень подходящее для того, чтобы обострять отношения, усиливая подозрительность напарника. Большой монах и сам мог упрекнуть себя за самоуверенность. В глубине души он, должно быть, все понял и, наверное, сам скоро посмеется над собой. Кроме того, хотя Бенжамену и не понравился тон напарника, но с его гипотезой он был согласен. И тоже не был готов оставить поиски.

— Я не радуюсь, брат мой, я думаю.

— Желаю удачи! — буркнул Бенедикт, все еще не склонный к самокритике.

Бенжамен продолжил, будучи уверенным, что догадка, промелькнувшая у него в голове, может быстро разрядить ситуацию. Большой монах слишком нервничал и поэтому вряд ли успел додуматься до этого раньше него.

— Послушайте! Не стоит зацикливаться на этой стене, которую, судя по всему, никто не трогал с момента ее сооружения. Но это не значит, что я ставлю под сомнение нашу первоначальную версию о северном направлении.

Он сознательно подчеркнул слово «нашу», и его сообщение было немедленно принято. Во взгляде брата Бенедикта христианской любви к ближнему определенно прибавилось.

— Ничто не мешает нам предположить, что этот подземный ход ведет вниз, что бывает по определению довольно часто! — продолжал молодой человек. — Точнее, он может начинаться под одной из плит. — И, не спуская взгляд с собеседника, осветил пол.

Монах тупо опустил голову, настолько логичным и самоочевидным казалось это предположение. Он тоже стал водить фонариком, перемещая пучок света из стороны в сторону по широким плитам, потом опустился на колени, чтобы лучше рассмотреть места стыков.

— Если так, я не понимаю, как можно сдвинуть с места эти камни, — заметил он, качая головой. — Пусть один из них и служит крышкой люка, у меня нет инструментов, чтобы его поднять.

Он сумел найти, что ответить. Вполне уместное и разумное возражение, но оно свидетельствовало о том, сколь серьезна предложенная гипотеза. Впрочем, и тон большого монаха существенно изменился.