Белый Карлик

Крик подействовал, уголёк закивал, забегал по груди, ища способ освободить меня от оков.

— Попробуй перерубить или перерезать жгут, надо освободить хотя бы одну руку! — я изо всех сил пытался сориентировать кляксу на месте. Она прыгнула на лоскут, обвила его своим тельцем.

— Молодец, дворняга! — я ликовал, чувствуя, как жгут нагревается. В дверь ударили кулаками, я услышал человеческий крик о помощи. Это голос Молчанова. Тело прошиб холодный пот.

— Спасите меня, спасите!

Инфернал бросил носителя? Я бледнел от мысли, что ждало патологоанатома без поддержки порождения Лимба. В ту же секунду его крик оборвался с хлюпающим треском. Процедил проклятию сквозь зубы:

— Давай быстрее...

Натягивая руку, чувствовал, как медленно рвётся ткань ненавистных оков. Клякса что-то натужно бубнила, нагревая жгут, когда он с треском оборвался, повисла на свободном конце.

— Умница! — без промедления принялся освобождать вторую руку. Жуткий шёпот за спиной подгонял:

— Прими тьму, Исключенец...

Ох ты ж, и эти заладили песню про Исключенца! Теперь точно не уверен, кто хуже: Инферналы или Чернобожцы. Освободить торс оказалось несложным, но до ног неудобно дотягиваться, узлы связаны на совесть, и с ними пришлось повозиться. Скидывая последние лоскуты и спрыгивая на пол, схватил подпрыгивающий уголёк в кулак. Он неожиданно вырвался, недовольно заверещал.

— Печать! Прости, забыл!

Задрав рукав и смазывая остатки сдерживающего узора, я с ужасом видел, как изгибается дверь. Словно кто-то нагрел её до огромной температуры и теперь сжимал податливый метал как пластилин. Клякса сама запрыгнула на руку, исчезла в теле. Ей, как и мне, не нравилось происходящее. Я бросился вдоль коридора сломя голову. За спиной страшное рычание и уже знакомый приглушённый треск. Сообразив, что это, успел сделать кувырок, едва увернулся от шипящих осколков разбитой пентаграммы.

— Да ты задрал уже! — на ходу развернулся, упал на одно колено, приложил руки к полу. Я замер, прикусив губу до крови, но так и не решился применять печать исцеления. Тьма, переступив порог маленького коридора, остановилась. Умная тварь, знает, что будет больно. Чернобожец вынырнул из черноты легкой походкой, на лице всё та же маска, но я чувствовал усмешку в глазах. Он встал у каталки, провёл пальцами по её ложу. Мужчина склонил голову в любопытствующем знаке, словно спрашивал: и что будешь делать дальше? А вот ума не приложу что! У меня только одна дорога, и вела она в тупик, где под всеми парами стояла огромная печь крематория. Там не было зала для пышных проводов, в тени, закрывая беснующееся пламя, на странном троне сидел человек плотного телосложения. Я не видел его лица, но уже знал, кто будет ждать меня в конце. Может, погибнуть от печатей Аниматора и не самая страшная смерть, но инстинкт самосохранения погнал меня дальше, в руки Белого Карлика.

— Да вот и хрен тебе! — я развернулся на месте, поднялся как спринтер, помчался на тусклое свечение в конце коридора. Чернобожец взмахнул рукой, тьма собралась волной, похожей на кулак, ударила по пустой каталке. Та подскочила в воздух, ринулась мне вдогонку. Оборачиваться страшно, за спиной грохот. Во время полёта больничная утварь несколько раз ударилась о стены, сделала кувырок. Я чувствовал, что в этот раз не увернусь, падая на живот, вскрикнул, закрыл голову руками. Каталка зависла в воздухе в нескольких сантиметрах от меня. Не сразу набрался смелости посмотреть на это чудо. Человек, сидящий в тени, вытянул руку, он остановил падение тяжелой больничной мебели на мою хрупкую голову. В гробовой тишине прозвучал голос:

— Не будет крови того, на чьих руках её нет.

Я не смог понять, кому принадлежала реплика, от слов нет эха, а от интонации, начисто лишённой каких-то чувств, пробирала дрожь. Чернобожца не испугала вероятность расправы, он шагнул навстречу белому осколку, попал под конус света, вздрогнул, словно от удара. Я видел, как испарялась мантия Аниматора. Неужели увижу лицо врага? В ладони нарисовалась пентаграмма, он подкинул её, но не ударил, отступил в тень, позволив печати упасть на пол. Закипая в луче света, символ растёкся чёрной лужицей и зашипел. Самое время бежать. Судорожно перебирая ногами, удалось подняться. Каталка все ещё висела в воздухе, в полуметре от пола. Жаль, нет возможности насладиться этим моментом. Ориентируясь на силуэт, надеялся, что найду там помощь. Но стоило перешагнуть порог маленькой комнаты, как неведомая сила остановила меня, ударив в грудь и ухватив за шею.

— Твоя кровь не прольётся, но это не значит, что ты выйдешь отсюда живым.

Мужчина тактично пояснил свои действия. Меня отбросило вправо на сетку ограждения. За ней были электрические щиты и узлы управления больничным комплексом. Я тихо взвыл от боли, перевернувшись на спину, обессиленно распластался на полу. Вот уж действительно — приплыли! Выходит, воскрешённый Инфернал в лице Молчанова не шутил, говоря, что из моей души хотят сделать цветик-семицветик? Как это мило!