Белый Клык

Когда Мики пришел в себя, Дюран сразу же остановил собак, потому что придавал этой минуте большое значение. Нагнувшись над санями, он заговорил – не злобно, как Лебо, но ласково и дружески, а потом даже погладил голову пленника рукой в толстой рукавице. Мики это сбило с толку – ведь разговаривала с ним не Нанетта, а мужчина. Смущало его и теплое уютное гнездо, в котором он лежал. Поверх одеяла Дюран набросил еще и медвежью шкуру. Незадолго перед этим он совсем замерз, и его лапы онемели, а теперь ему было тепло и хорошо. Смутно ощущая все это, Мики не пошевельнулся. И Дюран расплылся в самодовольной улыбке. Он решил, что ему не следует в эту ночь продолжать путь, и остановился на ночлег всего лишь милях в пяти от хижины Нанетты. Он развел костер, вскипятил кофе и поджарил большой кусок мяса. Мясо он нарочно жарил медленно, насадив его на самодельный деревянный вертел, и весь воздух вокруг был полон соблазнительного аппетитного запаха. Своих собак Дюран привязал в пятидесяти шагах от костра, но сани придвинул почти к самому огню и внимательно следил за тем, какое впечатление на Мики производит аромат жаркого. Мики не доводилось чуять подобного благоухания с тех далеких дней, когда он щенком путешествовал с Чэллонером, и вскоре Дюран заметил, что он облизывается, и услышал, как легонько щелкают его зубы. Дюран усмехнулся в густую бороду. И решил подождать еще четверть часа. Тогда он снял мясо с вертела, разрезал кусок пополам и одну половину отдал Мики. И Мики с жадностью съел угощение.

Анри Дюран был очень неглуп!

19

В последние дни декабря все человеческие следы на пространстве в десять тысяч квадратных миль вокруг Форта О’Год вели к тамошней фактории. Приближался уске пиппун – праздник Нового года, и в Форт О’Год из типи и хижин со всеми своими семьями собирались трапперы и охотники, чтобы продать добытые шкуры и несколько дней повеселиться в большом обществе. Этот праздник мужчины, женщины и дети предвкушают в течение долгих месяцев, полных тяжелого труда. У жены траппера нет соседок, с которыми она могла бы посудачить в редкие минуты досуга. Охотничий участок ее мужа – это маленькое королевство, куда нет доступа никому, и вокруг на много миль не найдется ни одной живой души. Вот почему женщины особенно любят уске пиппун. Их дети быстро находят себе товарищей и целыми днями играют, а мужья в компании приятелей отдыхают от тягот зимней охоты. В течение этой недели возобновляются старые знакомства и заводятся новые. Именно здесь происходит обмен накопившимися новостями – тот-то умер, те-то поженились, у тех-то родился еще один ребенок. Из уст в уста передаются правдивые рассказы о лесных трагедиях, которые вызывают ужас, горе и слезы, а также о смешных или счастливых событиях. В первый и единственный раз за все семь месяцев зимы лесной народ собирается вместе. Индейцы, метисы, белые дружно веселятся, не обращая внимания на различия в цвете кожи или в верованиях.

На этот раз в Форте О’Год предполагалось устроить пиршество на вольном воздухе, и уже завершались приготовления к тому, чтобы целиком зажарить туши нескольких больших карибу. К тому времени, когда Анри Дюран приблизился к фактории, к ней с востока, с юга, с запада и с севера уже сбегались десятки троп, плотно утоптанных людьми и собаками. В этом году из лесов на сотне саней прибыло более трехсот мужчин, женщин и детей, а с ними – полтысячи собак.

Дюран добрался до фактории на день позже, чем рассчитывал, но это время он не потратил зря: Мики, правда все еще в наморднике, послушно бежал за санями, к которым был привязан одним тонким сыромятным ремнем. Под вечер, на третий день после того как он покинул хижину Нанетты, Дюран свернул с накатанной дороги к домику Андре Рибо, который занимался тем, что снабжал обитателей фактории свежим мясом. Андре сильно досадовал на задержку приятелей, но тем не менее продолжал их ждать. Индеец, которого Дюран послал в Форт О’Год со шкурами, оставил у Андре прославленного дюрановского пса. Теперь Дюран и Рибо заперли Мики в пустой хижине, а сами отправились на факторию, до которой было меньше мили.