Белый шайен

Таким образом, война 65 — го года фактически закончилась. Для Длинных Ножей она вряд ли была успешной. Единственным их достижением стал разгром деревни арапахов Черного Медведя. Потеряв в этой компании в два раза больше людей, чем индейцы, войска ушли на зимние квартиры не в самом лучшем расположении духа. Свободным племенам можно было спокойно рассредоточиться по зимним кочевьям, чтобы весной нового, 1866 года, отстаивать свои земли от солдатского вторжения.

По завершению пиршества, устраиваясь в своей палатке на ночлег, я попросил Чарли рассказать о том, как ему удалось скрыться.

— Ну что сказать?.. Удалось мне уйти живым и целехоньким благодаря тебе, Джо. Пауни на мгновение задержались возле тебя, а когда ринулись вперед, я уже настегивал своего гнедого с поводом Маркиза в руках…

— Что?! Мой Маркиз!..

— Да, с твоим конем я помчался на юг быстрее ветра. Пауни пустили мне вслед несколько пуль и на том успокоились. Я поскакал дальше и остановился, когда услыхал, как солдаты и пауни-следопыты преследуют арапахов той же дорогой. Я спрятался. Арапахи отстреливались, гоня впереди свой табун. Четверо пауни оказались без лошадей, и когда погоня скрылась из глаз, я появился поприветствовать их из своего винчестера. — На лице метиса проскользнула жестокая ухмылка. — Они умерли в две секунды, эти убийцы женщин! Вон, полюбуйся на их скальпы!

Чарли указал на волосяные трофеи, висевшие на ивовых обручах на стенке жилища.

— Я отомстил за смерть матери, Джо, и очень доволен, что ты прикончил шестерых из этого предательского племени.

— Я защищал свою жизнь, Чарли, но считай, что мне удалось выполнить обещания.

— Какие?

— Я говорил, что помогу тебе в мести, когда уходил из лагеря за Лаурой… Как она теперь? Где этот ублюдок Блэкберн?

— Ты знаешь, Джо, — сказал Джордж. — О том, где он теперь не знает никто. Ташунка Витко следовал за Коннором до самой Роузбад, но Блэкберн по дороге куда-то исчез… Не отчаивайся, дружище, где-нибудь, но он объявится.

— Надеюсь, наша с ним очередная встреча станет для него последней, — хмуро проговорил я, накрываясь теплой бизоньей шкурой.

— А ты знаешь, кем стал Бешеный Конь? — спросил вдруг Чарли.

— Кем же? — Я аж присел от любопытства.

— Носителем Рубахи!

Я слышал, что у лакота издавна был обычай выбирать из числа молодых и уважаемых мужчин несколько пожизненных советников для семерки Больших Животов — верховных вождей племени. Эти люди посвящали себя служению народу, им предписывалось быть чистыми в помыслах и делах, уравновешенными, благоразумными. Конечно, не каждый удостаивался этой чести, и мне было приятно узнать, что друг Римского Носа и мой знакомый оглала поднялся на такую высоту.

— Кто же еще стал Носителем Рубахи?

— Молодой-Человек-Боящийся-Своих-Лошадей, также от хункпатилов, сын вождя ойюкхпе Отважного Медведя, Сабля и сын вождя истинных оглала Сидящего Медведя, Американский Конь.

— Неплохая компания.

— Потомок знахарей и трое наследственных вождей!

Через несколько дней огромный объединенный лагерь начал распадаться на множество кочующих групп. Основная масса индейцев направилась к излюбленным зимним кочевьям в Черных Холмах. Римский Нос решил туда же повести южных шайенов. В Черных Холмах было много дичи, а под их сенью не страшны были зимние вьюги и бураны. Меня он порадовал тем, что там я буду под присмотром старого знахаря северных шайенов, который постоянно жил в священных горах и славился своими врачевательскими способностями.

Шайены путешествовали испокон века заведенным образом: первыми ехали четверо вождей-стариков и их советники, которые выбирали места стоянок. Позади них двигались остальные вожди и некоторые члены военного общества, ответственного за поддержание порядка. Следом ехала основная масса людей — стариков, женщин, детей — с лошадьми, везшими домашний скарб на волокушках-травуа. Потом шел весь большой табун. И везде — спереди, сзади и по флангам походной колонны сновали вооруженные воины, готовые ко всему.

Здесь с удовольствием скажу, что путешествие к Черным Холмам я совершил на крепкой спине вороного жеребца, который встретил своего хозяина радостным лошадиным ржанием! Мне было лестно узнать, что он, словно предчувствуя мое возвращение, ходил в табуне и не допустил к себе ни одного наездника. Верный, славный конь!

Лагерь шайенов у Черных Холмов выглядел также как и всегда — семьи, родственники и кланы старались ставить типи на тех же самых местах по отношению друг к другу.

Я полюбил Черные Холмы с первого взгляда. Природе, видно, хотелось удивить краснокожего человека, когда она создавала в центре высоких прерий эти могучие скалы и холмы, сплошь поросшие вечнозелеными и лиственными лесами. Они высились на ровной травянистой равнине, словно полуразрушенные средневековые замки с красноватыми гранитными пиками, вместо замковых шпилей.