Белый шайен

В конце первой декады сентября мы уже были в Боузмене. Передохнув там немного, мы тронулись в путь. Портер довел нас до ущелья и показал жилу. За время его отсутствия она уже была выработана кем-то до конца. Что за беда? Нас ждала куча золота, и мы поехали на юг с легким сердцем. Наш проводник, сообразуясь с известными ему ориентирами, прокладывал дорогу без труда. Первые два дня он даже ни разу не остановился, чтобы осмотреться. Он просто ехал вперед как тот, кому не впервой доводилось бывать в окрестностях хребта Абсорока.

Но на третий день я стал замечать, что Портер занервничал. Он вполголоса ругался, подолгу вертел головой, осматривая лежавшие перед ним горы. И ехал-то он как-то неуверенно, словно нехотя.

— Слушай, Портер, — сказал я ему. — Если что-то не так, то нам лучше вернуться к тому месту, где тебя взяли сомнения.

— Наверное, ты прав, Тони, — сокрушенно покачал он головой. — Надо возвращаться.

Мы поехали назад, и уж с тех пор Портер стал вести себя более осмотрительно. Наша скорость заметно снизилась, зато увеличилась точность маршрута. Недели две мы продвигались на югг с величайшей осторожностью и вниманием. Но этого оказалось мало. Портер снова сбился с пути. Да и то сказать, его трудно было обвинить том, что он плохо ориентируется. В горах Абсарока он бывал лишь однажды. Ему было чрезвычайно сложно найти дорогу в густом переплетении лощин и долин, перевалов и хребтов.

Мы продолжали следовать за ним, но отпущенного природой времени становилось все меньше. Зима уже накрывала горы. По ночам холод пробирал нас до костей. Ранний снег вот-вот должен был закружиться в воздухе. В конце концов, нам пришлось оставить эту затею ради сохранения собственных жизней.

Мы вернулись в Боузмен в конце октября и всю зиму и начало весны 66 года провели в нем. Уайт со своими людьми давно оставил городок. Это было нам на руку.

С наступлением лета мы снова отправились в дорогу только для того, чтобы осенью ни с чем вернуться в Боузмен. Портер провел нас чуть ли не до южного конца хребта Абсарока, но усеянной валунами долины так и не обнаружил. И, тем не менее, сдаваться мы не собирались. Тот, кого хоть раз манило золото, понял бы наши души.

Кое-как переждав зиму и весну 67 года, мы опять двинулись к югу. Портер клялся, что прошлым летом он был на правильном пути и только один единственный ложный перевал не позволил ему придти к цели. Поэтому теперь, говорил он, все будет о'кей. От этих обещаний наши надежды воспарили к небу. Пора было, черт побери, обрести то, чего мы искали уже целых два года! Я говорю о нас — обо мне, Портере и Стиве. Четверо пауни и Лаура просто шли за нами, как привязанные. Первые поехали бы за Блэкберном хоть в преисподнюю, а ей лишь оставалось следовать той же дорогой. Не будет лишним сказать, что все трудности она переносила легко, словно родилась Б седле, как какая-нибудь выносливая скво.

Я понял, что Портер, наконец, приблизился к цели, когда он, стоя на узкой горной тропе, показал нам обглоданный лошадиный скелет, лежавший на дне ущелья.

— Это все, что осталось от верховой Нэда, — пояснил он. — Ну что ж, мы на правильном пути.

— Дай-то Бог! — выдохнули мы со Стивом в один голос.

Через час глотка Портера выдала троекратное «ура».

— Вот она — эта долина! — прокричал он, привстав от восторга в стременах и указывая с самой высшей точки очередного перевала на расстилавшуюся низину. — Видите, в дальнем конце — валуны?.. Вы видите?.. Там оно, золото!

Он пришпорил лошадь и понесся вниз по перевалу, увлекая за собой всех нас. По пути к валунам он проскакал мимо простреленного лошадиного черепа и крикнул:

— Тут моя лошадка сломала ногу! Их-ха!

В считанные минуты мы были на другом конце долины. Поравнявшись с валунами, Портер соскочил с лошади и бросился к одному из них. Мы спешились следом за ним. Вместо того, чтобы откапывать золото, Портер встал за валуном и начал плакать. Подойдя к нему, я увидел, что вышибло из него слезу. У его ног лежали останки Нэда Портера, прикрытые кое-где лохмотьями выцветшей на солнце одежды. Все окружили проводника, храня молчание. Некоторое время слышались его рыдания, затем он опустился на колени, собрал кости брата и бережно отнес их в сторону. Вытащив нож, он стал копать углубление в земле.

— Помогите ему, — приказал индейцам Блэкберн.

Те выхватили из-за пояса томагавки и присоединились к Портеру. Через полчаса на месте захоронения вырос небольшой холмик с грубым самодельным крестом. Произнеся над ним молитву, Портер шагнул к тому самому валуну, у которого покоились на ветрах долины останки его несчастного брата-близнеца.

— Копайте здесь, — сказал он, шмыгнув носом.