Белый шум

– Неделю назад. Я подумала, что Баб может тайком обшарить мою комнату и найти пузырек. Вот и решила от него избавиться. Никто ведь не хотел рассказывать мне, что это такое, правда? Поэтому я бросила его туда вместе с банками, бутылками и прочим хламом. Потом спрессовала.

– Как старый автомобиль.

– Никто мне ничего не говорил. А сказать было проще простого. Я все время была здесь.

– Ничего страшного. Не волнуйся. Ты сделала мне одолжение.

– Надо было сказать примерно восемь слов, только и всего.

– Обойдусь я без этого пузырька.

– У меня уже не в первый раз пытаются что-то выманить.

– Все равно мы друзья, – сказал я.

Я поцеловал ее в лоб и направился к двери. Вдруг до меня дошло, что я страшно проголодался. Я спустился вниз поискать еды. Свет на кухне горел. Верной сидел за столом, полностью одетый, курил и кашлял. Его сигарета уже наполовину истлела, и дюйм пепла держался на честном слове. Была у него такая привычка – подолгу не стряхивать пепел. По мнению Бабетты, тем самым он пытался внушить людям тревогу, держал их в напряженном ожидании. То же безрассудство, что ему вообще свойственно.

– Ты-то мне и нужен.

– Верн, уже глубокая ночь. Вы когда-нибудь спите?

– Идем в машину, – сказал он.

– Вы что, шутите?

– Тут такая история, что лучше решать все с глазу на глаз. В доме полно женщин. Или я ошибаюсь?

– Мы здесь одни. О чем вы хотели поговорить?

– Они спят и подслушивают, – сказал он.

Чтобы не разбудить Генриха, мы вышли через черный ход. Следом за Верноном я прошел вдоль боковой стены дома и спустился по ступенькам к подъездной дорожке. В темноте стояла его маленькая машина. Он сел за руль, а я втиснулся рядом, подобрав полы халата. Такое чувство, будто попался в какую-то тесную ловушку. В машине держался стойкий запах, напоминавший какие-нибудь вредные пары в недрах автомастерской – смесь запахов усталого металла, огнеопасной ветоши и пригоревшей резины. Обивка была порвана. В свете уличного фонаря с приборного щитка и верхней лампочки свисали провода.

– Я хочу отдать его тебе, Джек.

– Что отдать?

– Много лет он был моим. Теперь я хочу отдать его тебе. Как знать, может, мы больше не увидимся с вами, родственнички. И черт с ним. Наплевать. Подумаешь.

– Вы отдаете мне машину? Не нужна мне ваша машина. Жуткий драндулет.

– Ты – мужчина, живешь в современном мире. У тебя когда-нибудь было огнестрельное оружие?

– Нет, – сказал я.

– Так я и думал. Я сказал себе: вот последний мужчина в Америке, которому даже нечем себя защитить.

Вернон порылся в драном заднем сиденье, достал из дырки маленький темный предмет и правой рукой протянул мне.

– Возьми его, Джек.

– Что это?

– Взвесь-ка на ладони. Попробуй на ощупь. Он заряжен.

Он протянул предмет мне. Я тупо повторил:

– Что это?

Даже не верилось, что я держу в руке пистолет. Я не отрывал от него взгляда, пытаясь понять, из каких побуждений действует Вернон. Неужто он и вправду тайный курьер Смерти? Заряженное оружие. Как быстро оно произвело во мне перемену – даже рука онемела, пока я таращился на эту штуку, отказываясь как-либо ее называть. Может, Вернон хочет, чтобы я задумался, хочет привнести в мою жизнь новую цель, некий замысел, стройность? Мне захотелось вернуть штуковину ему.

– Вещица игрушечная, но стреляет настоящими пулями, а в твоем положении большего и не требуется. Не волнуйся, Джек. Вычислить его никто не сможет.

– С какой это стати кому-то вдруг захочется его вычислять?

– Сдается мне, если даришь кому-то заряженный пистолет, следует дать подробный отчет. Это автоматический пистолет «Цумвальт» двадцать пятого калибра немецкого производства. Он не обладает убойной силой крупнокалиберного оружия, но ведь ты не собираешься охотиться с ним на носорога, правда?

– В том-то и дело. На кого мне с ним охотиться? Зачем мне эта штуковина?

– Не называй его штуковиной. Отнесись к нему со всем уважением, Джек. Это отличное оружие. Удобное, легкое, его можно спрятать где угодно. Познакомься с ним получше. А когда тебе захочется его применить, дело десятое.

– И когда же мне захочется его применить?

– Ты что, с луны свалился? Какой нынче век? Вспомни, как легко я проник к тебе во двор. Стоило открыть окно – и я в доме. На моем месте мог бы оказаться профессиональный взломщик, сбежавший заключенный, какой-нибудь бродяга с жидкой бороденкой. Бродячий убийца, которых сейчас повсюду развелось. Серийный маньяк, который по будням служит в конторе. Выбирай любого.

– Может, там, где вы живете, и нужен пистолет. Забирайте. Нам он ни к чему.

– Себе я раздобыл боевой «магнум», и он всегда лежит у меня в изголовье. Я тебе даже рассказать не могу, что при виде его с лицом человека делается.