Белый, синий, красный

Сегодня, я уснул со вкусом пленительного персика. С этой ночи я потерял вкус ментола навсегда…

***

Открыл глаза, постель опять пустая. Вероника убежала на работу, оставив записку, типа не дуйся зая. На службе я растворился в работе, но Димка всем растрепал о геройском поступке. Меня смущала ситуация, потому что я не видел в моём поступке ничего особенного. Коллеги подходили хвалили, вгоняли в краску от комплементов, командир части пообещал выписать благодарственную грамоту и отправить письмо родителям, я стеснялся незаслуженных похвал.

После работы хотелось по быстрей добраться до дому, но обстоятельства решили иначе. На крыльце КПП я увидел Леонида Федоровича, неожиданная встреча застала в врасплох, я почувствовал, как лицо покраснело. Дёргая штанину брюк, я решил поговорить с ним:

– Здравствуйте, как здоровье?

– Я знал, что ты меня узнаешь и не пройдёшь мимо! – уверенно сказал старик, а большие серые глаза за блестели от слез.

– Зачем вы тут?

– Спасибо хочу сказать, за себя и за мою коляску! – говоря это, он попытался всучить мне конверт с деньгами.

– Ну что вы, мне ничего не надо. Достаточно вашего спасибо.

Тут старик начал рыдать в голос. Такой реакции я не мог предположить. Попытался его утешить. Наклонился пониже и потеребил плечо ему, а в ответ, он обнял меня своими большими руками.

При пожаре я и не заметил какой он большой. Рост его около двух метров, каждая часть тела была огромной. Густые и седые волосы. Если бы не инвалидность, дед был идеальным холостяком.

Несколько минут молчания, Леонид Федорович нервно крутил сигарету.

– Почему вам так дорога коляска? Насколько я знаю государство поддерживает ветеранов и собрав нужные документы вам выдадут новую современную коляску. – утверждал я.

Старик поджег спичками сигарету. Сделал первую затяжку и стал говорить:

– Война для всех началась внезапно. К тому времени мне исполнилось девятнадцать лет, работал в поле со своей молодой женой. На военные сборы пошел сам, сначала отправили в пехоту. До сих пор помню свой первый бой, сильно испугался, только на одну минуту. Потом бился на смерть. Я хорошо и быстро управлял грузовиком, поэтому меня назначали на должность водителя, доставлял оружие и продовольствие в часть. Через некоторое время узнал, что нашу деревню оккупировали немцы, так что родные все погибли. После войны оказалось, что двоюродная сестра убежала с нашей деревни и в тылу мы встретились. Какие ужасные подробность она рассказывала, – утирая слезы продолжал старик. – Извини меня, что я перескакиваю с одного на другое. В общем, когда началась блокада в Ленинграде, меня перебросили туда. И зимой по льду Ладожского озера мы доставляли снаряды. Дорога жизни… Ехали мы с одной скоростью, колонами. Однажды на небе завязался бой, немецкие самолеты хотели разбомбить наш отряд. Мы сопротивлялись, как могли. По машинам стали стрелять, рядом со мной сбросили бомбу, я с трудом успел выскочить с кабины. Окровавленный я лежал на белом снегу, чувствуя близость смерти. Как мы выбрались, я не помню. Очнулся в госпитале новым человеком, человеком без ног. Оказалось, в меня попали осколки. Что смогли вытащили, правда один позвонок был раздроблен, поэтому я парализован. Представь себе в ноге остался ещё один осколок, врачи не достали тогда, а сейчас я храню его, как память о той страшной войне. Естественно меня списали и отправили в тыл. Перед выпиской ко мне пришел наш командир, поблагодарил за службу и пожал руку. Коляска была последним подарком в его жизни, через месяц немцы его расстреляли. Для меня эта коляска жизнь, моя и нашего командира, без неё нет нас.

Долго мы стояли и молчали на крыльце КПП. Я не представлял, что вещи могут на столько быть ценными, точнее бесценные. Узнав, где проживает старик, я настоял, чтобы его подвезти. По дороге мы много разговаривали. Я с интересом расспрашивал его, как проходила жизнь в тылу, что очень радовало Леонида Фёдоровича. Он с удовольствием посвящал меня в подробности того времени.

***

К удивлению Ника готовила ужин на кухни. Сам ужин проходил в полной тишине, иногда она просила меня подать соль или хлеб. Я ещё немного злился, и старик сильно повлиял на моё настроение. После вчерашнего я уверен, что Ника не поймёт мою хандру.

– Котик, хватит дуться! – обняла меня и шепнула на ушко.

– Всё нормально, просто трудный день. – отмазывался я.

– Хочешь, я сделаю тебе массаж?

– Нет, давай посмотрим что-нибудь.

– Хорошо, иди выбирай фильм, пока я помою посуду.

Фильм выбрал под настроение, «Офицеры». Один из любимых фильмов про войну. Нике выбор не понравился, но обострять ситуацию не стала. Тихо легла рядом, положив голову мне на плечо.