Белый Трибунал

Квисельд заерзал под этим долгим молчаливым осмотром. Он чувствовал себя очень глупо, лежа, словно голый, с перевязанной головой и дрожащими руками. Казалось, взгляд чужеземца, направленный из-за дымчатых стекол очков, проникает прямо в голову и читает все его испуганные, виноватые, алчные мысли. Тут Квисельд отчетливо понял, что доктор Фламбеска ему не нравится, и, осознав свою неприязнь, нашел в себе силы вздернуть подбородок и твердо ответить на взгляд стрелианца.

Молчание затянулось. В отличие от леди Эстины, почтенный Квисельд устоял перед искушением заполнить его, и доктор заговорил первым:

– Рана поверхностная, почтенный. Других повреждений нет?

– Несколько синяков.

– Я осмотрю их.

– Не нужно.

– Понимаю…

Новая долгая пауза, но наконец доктор предложил:

– Будьте добры, опишите, при каких обстоятельствах вы получили ранение.

– Зачем?

– Мелкие случайные повреждения иногда являются первым видимым проявлением серьезного заболевания. Для опытного врача незначительные факты говорят о многом.

– Не в моем случае. Я просто споткнулся о табуретку, упал и разбил голову.

– Вы часто спотыкаетесь о табуретки? У вас слабое зрение?

– Я прекрасно все вижу!

– Координация движений?

– В полном порядке.

– Вам не кажется, что подобные случайности повторяются слишком часто?

– Не слишком. Послушайте, доктор, я расскажу, как было дело. Я проснулся и увидел у себя на подушке паука…

– Весьма обычная жалоба…

– Я по ошибке принял его за топазового палача - он и в самом деле был очень похож. Я выскочил из кровати и споткнулся. Как видите, всего лишь…

– Вы питаете особое отвращение к паукам, насекомым, змеям, скорпионам?…

– Да не особенно. Но в этот раз…

– Вы испугались больше, чем обычно. Возможно, причина в вашем общем состоянии?

– Я действительно обеспокоен в последнее время. Плохо сплю, плохо ем. Меня одолевают заботы.

– Какого рода?

– А это важно?

– Почтенный, чтобы излечить болезнь, нужно узнать ее причину. Любые сведения могут оказаться полезны.

– Понимаю…

Квисельд ожидал ответа, но доктор молчал.

– Ну ладно, если вы считаете нужным…

Он заговорил, сперва нехотя, о недавних пугающих событиях. Рассказал о покушениях на свою жизнь, о неестественном заболевании, о неслучайных случайностях. Рассказал о злоумышленниках, проникших в дом Квисельдов, о ненадежности слуг, о недостатке бдительности в наемной страже, о сверхъестественной изобретательности могущественных врагов. Поведал о бессонных ночах, безрадостных днях, о своих страхах и тревогах.

Изливая из себя долго копившийся страх, почтенный Квисельд почувствовал некоторое облегчение. Позабыв о первоначальной неприязни к иноземному доктору, он не упускал ни единой подробности, и ему становилось легче с каждым произнесенным словом. Наконец исповедь закончилась. Почтенный Квисельд взглянул на свои руки и увидел, что они перестали дрожать.

– Я чувствую себя лучше, - сказал он, с благодарностью взглянув на доктора.

– Исцеление началось, - пояснил Фламбеска, - но еще далеко не окончено. Облегчение, которое вы испытываете сейчас, временное. Корень болезни не извлечен, и он неизбежно даст новые ростки.

– Ох… - Квисельд крепко стиснул руки. - А вы не могли бы прописать мне какое-нибудь успокоительное: порошок или микстуру, чтобы успокоить нервы? Разве не в них основная проблема?

– Лекарство может уничтожить симптомы, но ненадолго, и причинит притом немалый вред душе и телу. Нет, почтенный. Ради собственного здоровья и даже ради самой вашей жизни вам следует бороться с истинным источником всех бед.

– Но это невозможно. Я уже сказал, что не знаю своих врагов, и…

– Вы не догадываетесь, кто мог бы желать вам зла? Не можете вспомнить имени? Или имен?

Квисельд отвел взгляд. На ум пришла найденная в саду белая кокарда. Вспомнились бесцветные глаза Гнаса ЛиГарвола, устремленные на леди Эстину, которая вскоре после того неприятного происшествия на Зимнем Восхвалении покончила с собой.

– Я подозреваю, - признался он, - но не знаю точно.

– Неуверенность… Ее, вероятно, нелегко переносить.

– О да! Ужасно!

– Знать наверняка - пусть даже самое худшее - было бы легче, не так ли?

– Намного лучше! Но невозможно…

– Для человека вашего положения, почтенный… главы Дома Квисельдов, чье слово немало значит при дворе самого дрефа, для прославленного друга Белого Трибунала…

– Вы не понимаете, доктор. Мой враг… то есть тот, кого я в первую очередь подозреваю… занимает куда более высокое положение. Рядом с ним я ничтожен и слаб, нему не подступиться, не дотянуться…

– Как знать…

– Что вы хотите сказать? - Взгляд Квисельда наткнулся На непроницаемые стекла темных очков.

– Всего лишь то, что ваш враг, как бы могущественен он ни был, не может скрыться ото всех…

– Может! Вы не представляете… Это человек такого положения, такого могущества… С ним нечего и тягаться. Даже пробовать бесполезно. Лучше уж смириться со своей судьбой.

– Если вы в самом деле желаете этого, я далек от того, чтобы вам препятствовать. Но что, если могущественный человек, которого вы подозреваете, вам вовсе не враг? Что, если он не имеет отношения к вашим недавним несчастьям?