Белый туман

Пока Элинор разглядывала его, Данвин небрежным жестом откинул со лба темные волосы и потер глаза за стеклами очков. Этот человек был совершенно не похож на тех, с кем ей приходилось общаться прежде. Всю свою жизнь она провела в окружении мужчин из высшего общества, большую часть которых составляли пустые щеголи, имевшие привычку нюхать табак, носить высокие накрахмаленные воротники, делавшие их похожими на страусов, и целыми днями спорить о том, с какой ноги следует начинать поклон, чтобы не отстать от веяний моды. Но этот неустрашимый и загадочный шотландец оказался настолько далеким от привычного для нее образа, насколько это вообще возможно было себе представить. Начисто лишенный фатовства, он чуждался условностей и вместе с тем обладал врожденным благородством, отличаясь необычайной душевной и телесной силой, почти первозданной по своей сути. При всей грубоватой импозантности его облика в нем чувствовалась та скрытая мощь, которая не нуждается в похвальбе или рисовке, чтобы привлечь к себе внимание других. Его высокий рост и само его присутствие делали это за него. Однако самым примечательным в его лице, по мнению Элинор, были глаза. Темные, полные притягательной силы и ума, они обладали поразительной способностью передать с помощью одного-единственного взгляда все, что он думал и чувствовал, без слов. Однако те же самые глаза спустя какое-нибудь мгновение могли стать загадочными и непроницаемыми, как безлунная ночь.

Элинор часто задавалась вопросом, улыбался ли он когда-нибудь вообще. Беспечность, по-видимому, не была ему свойственна. Ей хотелось знать, что заставило его столь тщательно оберегать свое сердце. И еще - что чувствуешь, когда тебя касается его рука…

Элинор покачала головой, возвращаясь к действительности - а именно к тому, что заставило Данвина в это утро вызвать ее к себе в кабинет. Она тихо постучала в дверь:

– Вы хотели меня видеть, милорд?

Виконт тут же поднял глаза от письма, на миг встретившись с ней взглядом. Затем он снял очки и отложил в сторону перо.

– Пожалуйста, заходите, мисс Харт.

Голос его звучал сухо, деловито и так бесстрастно, что ее пробрала дрожь. Она медленно вошла в комнату, стараясь не обращать внимания на притаившееся в душе чувство страха, и, подойдя к столу, расположилась в кресле перед ним. Пригладив юбки на коленях, Элинор посмотрела на виконта. Данвин молча изучал ее. Пальцы его рук были стиснуты, губы сжались в жесткую линию. Боже правый, похоже, он и в самом деле собирался ее уволить!

– Как вы уже, наверное, догадались, мисс Харт, я вызвал вас сюда, чтобы обсудить вчерашнее происшествие с Джулианой.

– Милорд, я…

Он поднял руку:

– Прошу вас, мисс Харт, дайте мне закончить.

– Нет, милорд. Сначала я должна вам кое-что сказать.

Элинор подалась вперед в кресле, старательно отводя взор от его ошеломленного лица и сосредоточив все внимание на маленькой фарфоровой фигурке дельфина, стоявшей у него на столе. Если уж на то пошло, она намеревалась высказаться прежде, чем он прикажет ей упаковывать вещи.

– В этом нет необходимости, милорд. Я и так знаю заранее все, о чем вы хотели со мною говорить.

Виконт откинулся на спинку кресла, сложив перед собой руки и недоверчиво приподняв бровь:

– Вот как?

– Да. Вы собираетесь уволить меня после того, что произошло вчера. Но я хочу, чтобы вы знали: я ни за что не брошу на произвол судьбы этого ребенка.

Элинор понимала, что позволила чувствам взять над собой верх, и потому сбавила тон.

– Вы, конечно, думаете, - продолжала она, глядя ему прямо в глаза, - что совершили ошибку, взяв меня на это место, однако вы ошибаетесь. Я могу помочь Джулиане. Вы сами видели, сколько радости было на ее лице, когда она смотрела через подзорную трубу, и как она начала мне отвечать. Я понятия не имею, что вызвало у Джулианы вчера подобную реакцию, но, пожалуйста, не позволяйте моей небрежности поставить крест на ее дальнейших успехах. Вам не нужно платить мне, милорд. Я готова остаться здесь даже без жалованья и продолжать заниматься с Джулианой, несмотря ни на что.

Виконт молча сидел за столом, обдумывая ее слова, пока часы за его спиной отсчитывали одну томительную минуту за другой. По его лицу совершенно невозможно было понять, о чем он думал и удалось ли ей его переубедить. Наконец он ответил:

– Что ж, очень хорошо, мисс Харт. Ваши доводы кажутся мне достаточно вескими. Вы можете остаться в замке.

– О!

От внимания Гэбриела не ускользнуло выражение неуверенности, промелькнувшее в ее глазах. Эта женщина была подобна открытой книге - по мимике ее лица легко было догадаться о ее мыслях. Она явно не предполагала, что он сдастся так быстро, и, без сомнения, провела все утро, подыскивая убедительные аргументы, которые помешали бы ему ее прогнать. Его неожиданная уступчивость Элинор озадачила, - возможно, она даже усомнилась в том, правильно ли его расслышала, - но затем снова подняла на него глаза. Ей не потребовалось много времени, чтобы обо всем догадаться:

– Вы ведь и не собирались меня увольнять, не так ли, милорд?