Белый воин

Лежа на нагретом за ночь месте, Аная вспомнила свою мимолетную вчерашнюю слабость. Жизнь продолжается. Нарима правильно сказала, что нужно продолжать жить. Аная даже улыбнулась про себя, благо ее слез вчера никто не видел. Что бы тогда сказали? Дочь Седовласа разревелась, будто дитя малое. Она не должна показывать этим женщинам свои слабости. Потому что она единственная, кто умеет держать в руках оружие. Пусть это всего лишь обычный топор — Аная больше не дастся в плен. Лучше быстрая смерть в бою, чем снова кошмарное пленение.

От этих полных решимости мыслей ее отвлекли те же звуки. В светлом проходе мелькали фигуры давно проснувшихся женщин. Обычные утренние заботы наступившего дня: кто-то подбрасывал поленья в очаг, кто-то перебирал уже сотню раз перебранную одежду. Ложе воина было давно разобрано, белая шкура ра-хана исчезла, и более ничего не напоминало о юноше, так молниеносно ворвавшемся в ее жизнь.

Поднявшись со своего места, Аная, продолжая думать, что делать дальше, обратила внимание на веселые лица женщин. Вот проскользнула Верея в новенькой, только-только сшитой безрукавке. Девочка, видимо посланная за чем-то старшими женщинами, рылась в дальнем углу пещеры, пытаясь найти что-то среди разного тряпья и шкур. Безрукавка из белого меха ра-хана получилась на славу. Она плотно прикрывала поясницу Вереи и делала ее похожей на маленького юркого зверька.

Но не это привлекло внимание Анаи. Бросалась в глаза странная веселость девчонки, да и у других женщин, занятых своими делами, исчезла с лиц рвущая сердце обреченность. Некоторые весело болтали, другие на несколько голосов беззаботно завели «Морской ветер».[24]

Все еще не понимая, что происходит, Аная набросила на себя остатки некогда красивой одежды и, прикрывая глаза от солнечного света, переступила порог пещеры.

Солнце уже перевалило за полдень. Лаская и дразня светом, оно как будто упрекало надолго заспавшуюся девушку. Но прохладный ветерок, проникая сквозь щели и прорехи в потрепанной одежде, напоминал о том, что весна только на подходе и что зима пока и не думает уступать первенства.

Привыкнув после полумрака пещеры к солнечному свету, Аная застала необычную картину. Небольшая скальная площадка превратилась в разворошенный муравейник.

Недалеко от весело пылающего костра женщины разделывали туши хррагов! Две из них, небольшие, уже были почти полностью разделаны, а третья, чуть побольше, лежала нетронутая, перемотанная кусками веревок, с помощью которых они поднимали два дня назад юного воина. Споро орудуя голубыми острыми ножами, две женщины чистили и скоблили бурую шкуру хррага. А над вычищенной раньше склонились Ксандр и Нарима!

Ксандр не ушел! Он здесь! Он не оставил их! Как будто огромный камень упал с души не верящей своим глазам девушки. Казалось, она за эту ночь уже смирилась с тем, что никогда не увидит его, ан нет, вот он, рядом, в своей неизменной темной броне склонился над вывернутой шкурой хррага и что-то объясняет ведунье. Выходит, ночные страхи и разочарования — всего лишь мимолетный срыв? Стало ясно, куда исчезал Ксандр этой ночью. Значит, увидев голодные глаза Милы и Ведены вчера вечером, не смог усидеть на месте.

Она еще раз обвела площадку взглядом. В нескольких шагах от входа в пещеру охотниками Пригорного селища в земле была вырыта небольшая коптильня. Нарима рассказывала, что их мужчины, когда уходили охотиться на несколько дней, коптили в ней добытое мясо, чтобы не испортилось. Вчера охотничья коптилка была голодным женщинам без надобности, а сегодня из нее уже поднимался вверх мягкий ароматный дымок коптящегося мяса.

Подойдя поближе, Аная, все еще боясь поверить своим глазам, услышала, что воин запросто, без малейших затруднений разговаривает с Наримой. Куда исчез тот юноша, который не мог связать двух слов? Он, легко и правильно произнося незнакомые ему еще вчера слова, рассказывал что-то ведунье. Обратить на себя внимание девушка, уже подошедшая почти вплотную к присевшим возле шкуры юноше и вдове старосты, так и не успела. Она застыла, пораженная открывшимся ее взору чудесным действом. Протянув руку к центру шкуры, Ксандр капнул на нее какую-то жидкость из небольшой бутылочки. Даже в свете дня было заметно тускло-зеленое сияние от маленькой капельки, сорвавшейся с горлышка флакона. Она, искрясь, мягко упала на хррагову шкуру, по поверхности которой пошли, словно по воде, зеленые круги.

Когда чудесное сияние исчезло, Ксандр поднял ставшую удивительно легкой шкуру и встряхнул ее.

— Ну вот и все, — произнес он, оборачиваясь к застывшей от удивления Анае.

Нарима, не веря своим глазам, взяла в руки мягкую шкуру и принялась осматривать ее.

— О! Доброе утро, или уже, скорее, день, — обратился он, приветливо улыбаясь, к девушке, в изумлении гладящей мех.

— Невероятно! Как это ты сделал? — спросила она у Ксандра. Она даже забыла про второе чудо — как легко он разговаривал на лоримском.

— Ну это не я, это альвы. Я всего лишь использовал то, что создали мастера. Я что-то сказал не так? — спросил Ксандр, заметив вытянувшиеся лица Анаи и Наримы.