Белый волчонок

Слишком много вопросов. Если все жрицы так допытываются, надо подготовиться получше.

Я лишь хмыкаю, нагло уставившись в ответ. Нет уж, милая, я не на исповеди. Девушка прищуривается, задирает подбородок и возвращается к осмотру светильников.

— Ты... странный, — спустя долгую минуту молчания говорит она. — Твои рассуждения больше похожи на норманнов. Если бы ты провел два года у них, я бы не удивлялась. Их боги не любят, когда их дергают, как ты выразился, по пустякам. Но почтение и благодарность любят все.

Кажется, я ляпнул какую-то глупость... Может публичного сожжения еретиков тут и нет, но вдруг что похожее имеется. Кира мельком смотрит на мою тревожную мину:

— Не переживай так, ты не на суде богов, — успокаивающе улыбается она. — Я не Анаеф, вопрошающий о презрении к богам. Мне всего лишь любопытно.

Кровь отлынивает от лица еще сильнее. Имя бога отзывается в мозгу яркой вспышкой, врезаясь в память. От ощущения, что по голове ударили поленом, подкашиваются ноги. Взять в себя в руки удается с большим трудом. Но хоть ясно, что нужную информацию не пропущу.

Мне очень хочется расспросить ее подробнее, но я боюсь сказать очередную глупость и совсем лишиться источника информации. Я тру виски и решаю невежливо промолчать, но Кира не унимается:

— Или ваша верховная учит именно этому? Не замечала у Белаторских излишней скромности. Наглости, впрочем, тоже, хотя положение личной императорской армии обязывает вас быть сильнее прочих. Неужели тот, кто открывает пути, не требует жертв?

Мне чудится приглушенное рычание за спиной и я даже оборачиваюсь. Но никто не таится в полумраке храма и не возникает из воздуха.

Слишком много вопросов, правильных ответов на которые я не знаю. Но если «у нас» есть своя верховная жрица, лучше пойти к ней.

— Я не обесцениваю дар богов. Как и почтение. Просто лучше... полагаться на свои силы в первую очередь, — я так тщательно подбираю слова, что от напряжения шумит в ушах. — Благословение богов надо оправдать. А не просто заслужить храмовым дежурством. Вот что я имел в виду.

— Ммм, какой умный мальчик, — Кира награждает меня долгим взглядом сверкающих зеленых глаз.

Я никак не могу понять, что в них - усмешка, провокация, очередная проверка... В таких играх я полный профан. Слово «мальчик» неприятно скребет внутри, но ее тон вызывает вовсе не неприятные чувства.

Мы завершаем обход молча. Я размышляю над словами жрицы, а она о чем-то своем, наверное божественном. Двери храма открываются для всех и редкие посетители ходят по залу, стараясь не шуметь. Мы же останавливаемся за колоннами, скрытые от их взглядов.

Кира приближается, словно хочет сказать что-то на ухо. Я наклоняюсь к ней и тут она поворачивает голову и целует. От прикосновения ее губ кровь ударяет в голову. И не только в голову. Проносится мысль о неподобающем поведении в священных местах. И тут же испаряется - жрице виднее что можно делать в храме, а что нельзя.

Я прижимаю упругое женское тело к себе и наслаждаюсь поцелуем. Девушка мягко подталкивает меня, придавливая к стене. Подхватываю ее за талию и разворачиваю - ничего не имею против женской инициативы, но предпочитаю сам контролировать ситуацию.

«Отвечай, что с тобой?» - опять звучит в голове голос Яра.

Ну вот сейчас вообще не вовремя. Мои руки уже добираются до бедер жрицы, путаясь в длинном платье.

Кира стонет и хватается за мой ремень, спешно расстегивая. Мы становится откровенно наплевать где мы находимся, я хочу лишь одного - почувствовать нежные руки красавицы, а потом развернуть ее, нагнуть и прямо тут...

— Ты чего творишь!? — шипит над самым ухом скрипучим голосом брата.

И сейчас это точно не в моей голове.

Глава 4

Сумеречного кота тебе за пазуху, Яр! Мало того, что нас застают, словно школьников, так еще и прерывают на самом интересном месте. Сдерживаясь, чтобы не послать родственника куда подальше, я застегиваю штаны.

Кира отворачивается, поправляя задравшееся платье. На ее лице при этом - ни капли смущения. Я же не знаю, стоит ли бояться попадания в такую недвусмысленную ситуацию посреди храма.

Брат, уже открывший рот для гневной тирады, захлопывает его, увидев с кем я обжимался. Он сглатывает, изображает поклон и официально обращается:

— Жрица.

— Княжич, — она в ответ лишь обозначивает кивок, при этом вопросительно изогнув бровь.

— Я... — тут же теряется Яр от ее взгляда, но собирается, переключившись на меня: — Ты почему мне не отвечал? Я беспокоился.

Еще бы я знал, как отвечать на голоса в голове. Становится немного стыдно, наверняка он и правда волновался за младшего брата. Как и о том, чтобы не получить втык от родни, когда обнаружится моя пропажа.

— Был занят, извини, — откровенно ухмыляюсь я, скрывать чем конкретно уже поздно.

Да уж, меня несет, но кровь еще не отступила от всех думающих органов. Да и больно, черт возьми. Ну вот не мог братишка подождать минут пять. Не знаю уж, что нашло на Киру, но ослушаться служителя храма - грех, разве нет?

— Что-то случилось? — я глубоко вздыхаю, успокаиваясь.