Бен Гурион

«Правительство Соединенных Штатов Америки будет вынуждено пересмотреть свое отношение к вступлению Израильского государства в ООН… а также характер отношений с государством Израиль… Во избежание разрастания конфликта минимальным требованием со стороны правительства США является немедленный отвод израильских войск с территории Египта».

Возмущенный оскорбительным тоном ноты, Бен-Гурион, оставшись вдвоем с Макдональдом, выражает ему свое недоумение: «Нужно ли великой державе обращаться подобным образом к маленькому и слабому государству?». Макдональд отвечает, что и сам удивлен этому и не исключает, что на президента было оказано сильное давление… В своем ответе на требование американцев премьер-министр утверждает, что «после освобождения Негева наша армия пересекла границы из тактических соображений, но приказ об отведении войск уже отдан».

Несмотря на то, что кризисная ситуация фактически завершена, Великобритания считает целесообразным провести разведку с воздуха и осмотреть место последнего сражения. Вечером группа «Спитфайеров» демонстративно кружит над израильскими частями, чтобы убедиться, что они действительно уходят из Синая. В игру вступают службы противовоздушной обороны — зенитная артиллерия открывает огонь, а истребители взлетают на перехват. В результате три «Спитфайера» сбиты. Через несколько часов английские самолеты опять пролетают над израильскими позициями и вновь поднявшиеся в воздух израильские истребители сбивают еще две машины. Узнав об этих инцидентах, Бен-Гурион начинает испытывать явное беспокойство, так как больше всего боится британского вмешательства. Но Лондон молчит, а Трумэн резко осуждает полет британских ВВС над зоной вооруженного конфликта.

7 января 1949 года Египет просит Израиль прекратить боевые действия и начать переговоры о перемирии. Через шесть дней стороны встречаются в Роде в «Roses Hotel». Как только орудия смолкли, Старик переключил внимание на восток. Он по-прежнему уверен в необходимости новых сражений за контроль над Иерусалимом и Самарией, но его раздирают противоречия: с одной стороны, стране нужна передышка, с другой — необходимо открыть дорогу на Иерусалим и добиться отвода иракских войск с приморских позиций, которые представляют серьезную угрозу безопасности Израиля, а без боя это, по его мнению, невозможно. В конце концов, он решает отказаться от этой затеи, но при условии, что между Израилем и Трансиорданией будет установлен мир. В течение всего января Моше Даян и Элиаху Сассон тайно встречаются с Абдаллахом в его дворце, пока король не соглашается начать обсуждение мирного договора с Израилем. Одной из тем дискуссии становится предоставление Трансиордании доступа к морю через коридор, ведущий к Газе. Но Абдаллах категорически возражает против израильского контроля над Ум-Рашраш (Эйлат) на Красном море.

Заключив 24 февраля перемирие с Египтом, Бен-Гурион полагает, что настало время поставить противника еще перед одним свершившимся фактом, на этот раз на востоке, и приказывает армии предпринять все необходимое для захвата Эйлата. В обстановке строжайшей секретности две бригады разными путями движутся в сторону Красного моря, куда беспрепятственно прибывают 10 марта. Около двух домиков, стоящих на живописном берегу залива Акаба, солдаты водружают знамя победы — белое холщовое полотнище, раскрашенное чернилами. Так Бен-Гурион военным путем захватил то, в чем на переговорах ему отказал Абдаллах.

По дипломатическим причинам он отказывается от своего намерения захватить Самарию: иракская армия решает передать свои позиции Арабскому легиону и вернуться в казармы. Даян сообщает королю Абдаллаху, что Израиль согласится на эту перестановку сил только при условии, что линия границы будет изменена в его пользу. Иордания не возражает и дает согласие на то, чтобы вся линия железной дороги до Иерусалима вошла в состав израильской территории.

3 апреля подписан акт о перемирии с Иорданией, а десять дней спустя и с Ливаном. Наконец, заключенное 20 июля перемирие с Сирией завершает войну за независимость.

Вскоре после этого в одном из интервью молодой журналист спросил Бен-Гуриона: «Почему вы не освободили всю страну?».