Бен Гурион

«Вчера был великий день… Если когда мы вернемся, британское правительство ратифицирует договор, то у нас впереди большие исторические события. Хотя я сильно сомневаюсь, что нам когда-нибудь удастся получить согласие Лондона».

В полдень французский самолет садится на израильской военной базе. Даян бросается к начальнику штаба, чтобы изменить приказ об операции и провести немедленную мобилизацию. В подтверждение этого он напоминает о возможном конфликте с Иорданией из-за неминуемого ввода в эту страну дивизии иракских войск и решения Иордании примкнуть к единому сирийско-египетскому командованию. Поздно вечером Бен-Гурион получает подтверждение о принятии Севрского соглашения. Вопреки решениям трехсторонней конференции, Иден решил полностью проигнорировать Израиль и направил довольно расплывчатое письмо Ги Молле, который, отказавшись участвовать в этом акте притворства, переслал фотокопию письма Бен-Гуриону:

«Правительство Ее Величества было проинформировано о ходе бесед, состоявшихся в Севре с 22 по 24 октября. Правительство подтверждает, что в сложившейся ситуации будет действовать, как и было намечено, то есть в соответствии с заявлением, сделанным мной вместе с сообщением 21 октября [Иден ссылается на первое сообщение, адресованное Пино, в котором он уточнял детали соглашения о проведении совместной операции с Францией и Израилем]».

«Двусмысленное письмо, что типично для «Форин оффис» — ворчит Бен-Гурион. В ответ он пишет Ги Молле: «Если результаты ратифицированы двумя правительствами, то это значит, что израильское правительство его тоже ратифицировало».

Он решил утаить от министров детали соглашения с Францией и Великобританией, особенно свою поездку во Францию, где было подписано Севрское соглашение. Он ограничивается предупреждением некоторых министров о том, что в следующее воскресенье на заседании кабинета предложит начать на следующий день боевые действия против Египта, за чем сразу же последует обращение Франции и Великобритании к двум воюющим сторонам, после чего в среду утром эти державы нападут на Египет. Министры, с которых он берет слово хранить все в тайне из боязни утечки информации в пользу Советского посольства, являются членами Рабочей партии Израиля. Он ждет 28 октября, чтобы ввести их в курс дела незадолго до начала Совета. Министры просят разрешения посоветоваться со своими товарищами. Вернувшись, они высказываются против операции, но из министерской коллегиальности «готовы взять на себя ответственность за это», если решение об операции уже принято. В момент голосования только они оказываются в оппозиции.

Теперь уже ничто не может остановить ход истории. Были призваны 90 000 резервистов, французские эскадрильи приземлились на израильских аэродромах, а к берегам подходят три французских военных корабля. Тяжелые транспортные «Nord-Atlas» взлетают с североафриканских баз, совершают посадку на Кипре, где загружают оборудование и берут на борт технический персонал, затем садятся в Израиле. Все эти передвижения до последнего момента останутся в тайне.

Бен-Гурион выглядит спокойным и доверчивым, но на самом деле находится в состоянии крайнего напряжения. Вернувшись к себе после заседания кабинета, он сваливается от жестокого приступа лихорадки. Руководители оппозиционных партий — за исключением коммунистов — чередой подходят к его изголовью. Он посвящает их в ход запланированной операции в надежде получить парламентскую поддержку тайному решению кабинета. Даже самый ярый его противник Менахем Бегин приходит к нему и горячо поздравляет с принятым решением.

Однако в последний момент Бен-Гурион сталкивается с серьезным противодействием со стороны Эйзенхауэра. В субботу 28 октября в восемь часов вечера посол США приносит ему послание с грифом «секретно». Ссылаясь на предыдущий обмен посланиями и, в частности на письмо Бен-Гуриона, подчеркивавшее его беспокойство близким вторжением в Иорданию иракских войск, Эйзенхауэр обращается к нему с предостережением: