Бенвенуто Челлини

— Сходите прежде к некоему молодому ювелиру по имени Бенвенуто, — сказал мастер, — и он вам услужит очень хорошо. Рисунок он сделает сам, и попросите его еще сделать модельку. Я тоже сделаю вам небольшой рисунок. Тот, который вам больше понравится, и возьмете в работу.

Заказ достался Бенвенуто. Модель видел «превосходнейший Микеланджело» и так ее хватил, что «это было нечто неописуемое». Бенвенуто, как одержимый, принялся за работу. «Это была фигура, выбитая в пластине; на плечах у нее было небо в виде хрустального шара с вырезанным на нем его зодиаком, на лаписно-лазоревом фоне, внизу была назидательная надпись латинскими буквами».

Бедный заказчик-жених вскоре умер от чахотки, медаль с Атлантом купил известный писатель Луиджи Аламанни. Спустя некоторое время он уехал в Париж и подарил «вместе со своими писаниями» медаль с Атлантом королю Франциску I. Королю очень понравилась работа Бенвенуто, он даже высказал желание познакомиться с ювелиром. Эта рекомендация со временем очень пригодилась Бенвенуто Челлини.

А. К. Дживелегов: «Бенвенуто — художник. Он художник, взысканный небом, одаренный сверхъестественным талантом, поднятый на щит великими мира сего и крупнейшими из собратьев по искусству. Таково его мнение о себе. В царстве искусства он если не первый — есть ведь и Микеланджело, — то один из первых. А искусство — это лучшая, самая светлая, самая прекрасная, самая возвышенная, самая чистая сфера деятельности человеческой. Кто первый в сфере искусства, тот должен быть отмечен свыше. Это прежде всего. Это объясняет все видения и сияния. А затем и другое. Человека, который блистает среди служителей искусства, нельзя равнять с другими людьми. Он особенный. Его положение в обществе исключительное. Он должен быть осыпан всеми привилегиями. Он должен быть огражден от всех неприятностей — больших и малых. Горе тому, кто его заденет или оскорбит. Он сам себя помазал и короновал абсолютным монархом искусства, и каждый проступок по отношению к нему становится оскорблением величества».

Пир во время чумы

Чума 1524 года обошла Бенвенуто стороной. Кажется, как соблазнительно для бытописателя изобразить страшные сцены, коих ты был свидетелем, — мертвые дома, горы трупов на телегах, страшные мартусы с железными крючьями. Нет, эти ужасы, с его точки зрения, не стоят воспоминаний, жизнелюбие в Бенвенуто всегда брало верх над страшными мыслями.

Он пишет: «… объявилась моровая язва, столь неожиданная, что в Риме каждый день от нее умирали многие тысячи. Немало устрашенный этим, я начал доставлять себе некоторые развлечения». Какие? Он уходил за город, подальше от этого кошмара, а на природе рисовал античные развалины, а между делом охотился на голубей — отличная еда, между прочим! Сельский пейзаж, чистый воздух — что может быть лучше? «Хотя по природе своей я меланхоличен (вот уж не похоже! — Авт.), стоило мне предаться этим развлечениям, как у меня сразу веселело сердце».

За городом он «завел дружбу с некоторыми искателями», которые за бесценок скупали у крестьян то, что отдавала им земля, — останки древней римской цивилизации. Это уже зачатки археологии. Крестьяне окапывали виноградники и находили в земле сказочные вещи: медали, сердолики, прочие камни, иногда драгоценные. Бенвенуто перекупал у «искателей» эти находки, приводил их в надлежащий вид и очень выгодно продавал. Например, голова Минервы, вырезанная из топаза величиной с орех, украсила перстень, камея с Гераклом и цербером потребовала новой оправы.

Беда подстерегала Бенвенуто с другой стороны, и виной тому была любовь. Двадцать четыре года, куда же без любви? Он писал мимоходом, что у его ученика Паулино была сестра Фаустина и была она столь хороша, что перед ней меркла красота другой знаменитой Фаустины — супруги Марка Аврелия, и уже в семье Паулино поговаривали о свадьбе, но потому все ушло в песок. О женитьбе он тогда вообще не думал. Но судьба вывела на сцену «другую Фаустину» — болонскую блудницу.

Эта Фаустина принадлежала другу, и на нее Бенвенуто не посягал. Но у блудницы была хорошенькая служаночка, «совсем новенькая», ей было от роду тринадцать лет. Вот на нее Бенвенуто с обоюдного согласия и посягнул.

Проведенная со служаночкой ночь была волшебной, на другой день уже к вечеру у Бенвенуто начались головные боли, руку обсыпали прыщи и вскочил большой нарыв. Когда ему стало совсем плохо, слуга Паголино вызвал врача. Тот осмотрел больного и очень огорчился.

— Раз я пришел, — сказал он больному, — буду тебя лечить. Но хочу тебя предупредить — если ты имел соитие, ты не жилец.

— Я имел соитие сегодня ночью, — сознался несчастный Бенвенуто.

— С каким созданием и сколько?

— Этой ночью с премолоденькой девочкой.

— Твои язвы совсем свежие и еще не смердят, поэтому надежда на выздоровление пока есть.