Берег мародеров

Какое-то время после «У-41» лодки не уходили с базы. Они возвращались, вставали на прикол, а командам велели отдыхать. На этом основании я сделал вывод, что готовится какая-то крупная операция, и вспомнил о бумаге, которую командир «У-34» показал Логану. Днем встречи соединения британского флота было намечено 18 сентября. Надо было что-нибудь предпринять – в нашем распоряжении оставалось три дня.

Может сложиться впечатление, что я не сразу вспомнил об этом обстоятельстве. Нет, где-то в глубине сознания всегда брезжила мысль, что этим рано или поздно придется заняться. В конце концов, не будь этой намеченной встречи кораблей, мы не попали бы на базу. Однако многочисленные мелкие лишения и трудности, свойственные быту военнопленного, все время отгоняли мои размышления об этом на задний план. И только увидев, что подлодки не уходят с базы, услышав смутные слухи о предстоящей операции, я понял, что обязан воспрепятствовать гибели многих британцев, что кроме меня это сделать некому.

Я обязан был придумать какой-нибудь план, благодаря которому лодки не смогут уйти с базы. Это в свою очередь ставило меня лицом к лицу с еще одной проблемой – необходимостью пожертвовать собственной жизнью. Думаю, я не трусливее любого другого человека. В конце концов, готов же я был пожертвовать жизнью, когда находился на борту подводной лодки. Но одно дело – следовать линии действий, разработанной кем-то еще, и совсем другое – самому хладнокровно замышлять свою погибель. А ведь именно это последнее мне и надо было сделать. Никакой альтернативы, как нам с Логаном избежать смерти, я не видел.

По-моему, в ту ночь я вообще не спал. Я лежал в темноте и думал, а часы тянулись один за другим, медленно и бесконечно. Я слышал, как в три сменилась охрана. Я устал, но мне непременно нужно было придумать какой-нибудь план. Мне очень хотелось посоветоваться обо всем с Логаном, но он мирно похрапывал; впрочем, я был убежден, что в его теперешнем состоянии он не сможет помочь мне. К тому же я боялся, что он может сдуру выболтать тайну. И все же я был уверен, что в исполнении задуманного могу рассчитывать на его помощь: он, как малое дитя, делал все, что я ему говорил.

Понятно, что мыслями я постоянно возвращался к взрывчатке. На базе хранился большой запас. Вот только как до него добраться? На первый взгляд казалось, что существуют две возможности. Одна – это полное уничтожение базы посредством детонирования боеприпасов на складе. Вторая – закупорка ведущего на базу грота с помощью какого-нибудь взрывного заряда. Из двух возможностей я предпочитал последнюю. Она по крайней мере давала нам какой-никакой шанс на побег. В то же время лодки остались бы целехоньки. Где-то на задворках сознания маячила мысленная картина: я преподношу первому лорду Адмиралтейства полдюжины подлодок в качестве моего личного вклада в военные усилия Британии. Это было одно из тех фантастических видений, которые посещают человека на границе сна и бодрствования.

Вероятно, тут я все же уснул, потому что следующее, что я помню,– это как меня будит охранник.

– На работу!

Мы вскочили с кроватей. Я взглянул на часы. Было пять. Спустившись к докам, мы обнаружили, что на базу входит потопляемая баржа. Я видел ее впервые. Внешне она напоминала небольшой прогулочный пароходик. Это была одна из тех каботажных барж, что возят горючее вверх по Темзе. Она ходила между Дублином и Лиссабоном, каждый раз заглядывая по пути на базу, а в оба эти порта всегда прибывала порожняком. Судовые документы на нее были, скорее всего, фальшивые.

К шести мы вернулись обратно в камеру. Лежа на койке, я слышал звон чашек в караулке. В шесть всегда подавали кофе. Я лежал, не в силах заснуть, и думал. Взрыв глубинной бомбы был бы, конечно, самым верным способом закупорить вход на базу. Но глубинных бомб не было, да и не знал я, как с ними обращаться. Можно было бы также выпустить торпеду из кормового аппарата «У-21», стоявшей в доке № 4. Этот док был средним из семи, так что торпеда ударила бы в ту часть пещеры, которая находилась над подводным гротом. Даже окажись обвал легким, все равно водолазу понадобилось бы какое-то время, чтобы расчистить рельсы для вагонетки. Да и сами рельсы могли погнуться, и их пришлось бы укладывать заново.

Единственная заковыка состояла в том, что я понятия не имел о торпедах и был уверен, что обращаться с ними крайне сложно. Более того, понадобилось бы еще открыть шлюз дока, чтобы лодка оказалась на плаву. Пока же она возвышалась в сухом доке, из которого была откачана вода. Оставались только орудия. Кормовая пушка на «У-21» была в исправности, но я не мог с уверенностью сказать, насколько сильно подействует на скальную породу удар шестидюймового снаряда. К тому же я не имел ни малейшего представления о том, как управляться с орудием и где раздобыть снаряды. Да и с охранником тоже предстояло как-то разделаться.

В замке щелкнул ключ. Унтер-офицер просунул голову в дверь:

– Вставайте,– сказал он.