Берег мистера Моро

– Говард, ты где? Мне позвонили с верфи. Яхта почти готова, но они не могут спустить ее на воду. Представляешь, они говорят, что, не дав судну названия, – это дурная примета. Что ты решил? Хотя, постой, хочешь, я угадаю? С одного раза. «Мэри»?

– Нет, – сказал Говард. – «Снежинка».

* * *

Свое отставание от лидеров гонки Говард воспринимал с философским спокойствием, на иное и не рассчитывая. Столь же стоически встретил он и шторм, внесший коррективы в его первоначальные планы. Не особенно противясь стихии, Говард позволил непогоде оттеснить «Снежинку» к островам Мадейра, а потом и к Канарам. Когда буря улеглась, оставив после себя длинные покатые волны и легкий бриз, он распустил паруса и вновь повернул на запад.

Ни памятный шквал у берегов Уэльса, ни последующие передряги не оставили на «Снежинке» сколько-нибудь заметного следа. Разлившаяся бутылка с оливковым маслом и треснувшая плексигласовая сфера в крыше каюты, позволяющая наблюдать за парусами, не выбираясь на палубу, – вот, пожалуй, и весь ущерб. А так «Снежинка» была в прекрасном состоянии. Она бежала, подгоняемая устойчивым пассатом, и ярко-красный спинакер24 часами оставался надутым, как баскетбольный мяч, радуя глаз и вселяя спокойное довольство в сердце Говарда, который наконец-то получил возможность вкусить заслуженного отдыха.

Он был вдалеке от оживленных торговых путей, и все же иногда на горизонте появлялись корабли, но ни один из них не подошел достаточно близко, чтобы Говард мог разобрать в бинокль его название или определить по флагу страну приписки. Вызывать же их по рации он не хотел – зачем?

Фиеста продолжалась семь дней. Плавание все больше напоминало необременительный для экипажа, пусть и состоявшего из одного человека, круиз.

Что удручало Говарда, так это жара. Он спасался от нее, ныряя в зеленые воды Атлантики, благоразумно надев пояс с карманами, набитыми отпугивающим акул порошком, и обвязавшись тонким капроновым тросом. Остаться в волнах и смотреть, как удаляется от тебя яхта? На то у него не было ни малейшего желания.

Он загорел до черноты, стал отращивать бороду. Солнце выбелило волосы. И все это было ему по нраву.

Вечерами Говард блаженствовал: сидел, не мешая авторулевому выполнять свои обязанности, курил, пил пиво, слушал музыку и смотрел, как появляются на темнеющем небе звезды. Он думал о родителях, о детстве, о Кристине, о Мэри, о Матти. Иногда вспоминал «войну в заливе», пыль, кровь и чадящие в полнеба взорванные нефтяные скважины. Сколько же времени упущено!

Идиллический период безделья завершился удручающим прогнозом, полученным во время очередного сеанса радиосвязи.

Закончив прием, Говард выбрался на палубу и посмотрел на небо, на котором застыли перистые облака. Легкое волнение, ровный ветер. Ничто не указывало на то, что в просторах Атлантики зародился очередной ураган. Может, синоптики ошибаются? Ведь ошиблись же они, предсказав благоприятную погоду на первом этапе гонок!

К вечеру небо заволокли тучи. Гладь океана вспороли крутые волны. Пронесся короткий ливень. Ветер усиливался, к полуночи его скорость достигла 10 баллов.

– Все, отдохнули, – сказал себе Говард. – Пора работать.

Глава 5

Получив сообщение о надвигающемся шторме, Андрей смотал леску на удилищах и заменил геную25 на рабочий стаксель. Грот решил пока не трогать.

В каюте он постарался понадежнее закрепить все, что могло сорваться с места и отправиться в полет по замкнутому пространству, грозя дать зазевавшемуся человеку расквасить нос, а если получится, то и раскроить череп.

Прибрался и на штурманском столе, прижав металлическими держателями карты и навигационный инструмент.

С особой тщательностью проверил крепления прозрачного колпака, прикрывающего дублирующий штурвал. При необходимости он может задраить люк и управлять яхтой из рубки, выведя туда шкоты.

Следовало позаботиться и о пропитании. Андрей наполнил термос горячим чаем с лимонником, сунул в карман комбинезона две пачки галет, несколько сухарей, упаковку мармелада и пакетик с орешками. Не надо быть провидцем, чтобы знать: все это ему пригодится. Но это – потом, а пока можно отобедать более-менее по-человечески. Он залил кипятком мюсли и заставил себя съесть целую миску этой малоаппетитной, на его вкус, однако чрезвычайно калорийной кашицы.

Он ел, отправляя в рот ложку за ложкой, и смотрел на фотографии, укрытые прозрачным пластиком и плотно устилавшие поверхность стола. Мама, отец, Питер, дача в цветах, лес, поле, Сашка…

* * *

Утром следующего дня – следующего после их встречи с Сашкой на Невском, – он встал рано. Сашка еще спал, уткнувшись лицом в подушку.

Андрей тихо оделся и выскользнул в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь. Сполоснул лицо в ванной и отправился на кухню.

– Мам, мне отлучиться надо. Пусть Сашка меня подождет. Мы в яхт-клуб поедем.

– А ты на работу не пойдешь?

Андрей не стал объяснять, что теперь ему предстоит совсем другая работа, долго выйдет, поэтому отмахнулся:

– Я сегодня свободен.

– Поешь чего-нибудь.

– Да я не надолго. Вернусь, тогда и наверну. Ну, я побежал.