Берег Проклятых

— Жертва! — буркнул Конан, подозрительно взирая на дверные створки размером с султанапурские городские ворота.— А ну пошли, или сам жертвой станешь!

— Великие боги! — еле слышно простонал Мораддин. — И зачем я связался с киммерийским дикарем? Эй, подожди!

— Красиво, но пусто,— подвел итог Конан.— Я-то надеялся, найдем золото, самоцветы, редкие безделушки, которые купит собиратель древностей… Да, жить вечно в этой дыре я бы не согласился. Тоска смертная.

— Давай пообедаем, а то в животе бурчит,— предложил Мораддин.— Солнце уже заходит, а мы с утра не ели.

Два человека стояли у стены огромного зала, вырубленного, как и весь покинутый храм, в сердце горы. В каменной толще неведомые мастера пробили длиннющие осветительные шахты, и в самые глубокие помещения проникало достаточно света.

Сразу за воротами с изображением песочных часов обнаружилась череда комнат, совершенно пустых, если не считать напластований пыли. Далее шли высокие сводчатые коридоры с каменными скамьями вдоль стен, залы, украшенные резьбой и барельефами со сценами из жизни неизвестного бога, узенькие кельи с медной посудой на столах, дешевой и такой древней, что медь почти без остатка превратилась в зеленоватую пыль — патину… Видимо, в глубине Кезанкийских гор скрывался храм или монастырь погибшего древнего культа. Он был огромен — настоящий город из пещер. Мораддин авторитетно заявил: здесь потрудились люди, не имевшие представления о гномьем искусстве обработки камня. Поэтому храм выглядит примитивным и жилось в нем наверняка тяжело. Между прочим, гномы обитают гораздо глубже, световые шахты у них встречаются редко, а заметных выходов на поверхность они и вовсе не делают.

Осмотрев около десятка помещений с редкими следами пребывания человека (остатки деревянной мебели, керамической посуды и даже два людских скелета), Конан с Мораддином забрели в высоченную, в двадцать человеческих ростов, залу. В ее центре обнаружили гранитный бассейн, полный ключевой воды, и ажурную каменную ограду. К ней путники привязали усталых коней. Варвар рассудил, что в заброшенном храме—городке можно провести дня три, а там, глядишь, туранцы решат, что беглецы сгинули бесследно, и повернут восвояси. А что? Вода есть, припасов, подаренных шейхом Джафиром, хватит еще надолго, лошади могут пощипывать траву, пробивающуюся сквозь щели в каменных плитах. Да и запас овса не так уж мал…

Мораддин согласился.

Некоторое время неугомонная парочка рыскала по пещере. Конан очень надеялся обнаружить в большом зале или ближайших комнатах древние сокровища, на худой конец, хоть что—нибудь ценное. Однако поиски не увенчались успехом. Кругом только пыль, полурассыпавшаяся утварь да помет летучих мышей. Кстати, Мораддинова мышка, сорвавшись с плеча хозяина, уже успела навести панику в семьях сородичей, гнездившихся под потолком большого зала.

— Та—ак.— Мораддин с кряхтеньем подтащил к возвышавшейся над полом голубой лазуритовой плите каменный стул.— Вспомним, как должны принимать пищу воспитанные люди, а не бродяги из варварских северных стран.

— Бродяги! — Конан возмущенно фыркнул.— Посмотрел я на твоих гномов! Да ни один киммериец не согласится жить под землей, ползать на четвереньках и выковыривать алмазы из дерьма подгорных крыс! Мы придем и выгребем мечами все, что накопали гномы!

— Балда,— вздохнул Мораддин.— За всю историю народа гномов не было случая, чтобы человек, пришедший в их горы с оружием и дурными намерениями, ушел живым. Род моего отца хоть и потерпел однажды поражение в магическом поединке, тысячи лет не давал спуску иноплеменникам!

Варвар понял, что начинается бесполезный спор. Мораддин, наполовину бритунец, наполовину гном, помешанный на кровных узах, защищал свою бородатую родню с неиссякаемым пылом. Причем постоять за своих сын Гроина, предводителя гномьего племени, мог и с оружием в руках. Конан с первых дней знакомства искренне дивился, как такому невеличке удается в шуточном поединке уложить его, сильного и длинного, почти сразу или выбить из рук меч двумя—тремя неуловимыми финтами?

— Ладно,— махнул рукой киммериец.— Давай лучше пожуем. Хочешь есть за столом — пожалуйста.

В качестве стола Мораддин решил воспользоваться массивной квадратной плитой, которую несколько столбиков удерживали в горизонтальном положении на высоте в половину человеческого роста. Похоже, лазуритовый монолит был единственной ценной вещью во всем мертвом храме, но, к вящему сожалению киммерийца, тяжести он был неимоверной. Вывезти из пещеры эту синюю с серебристыми вкраплениями плиту было бы невозможно.

Пока Мораддин доставал из вьючных мешков бурдюки с вином и водой, Конан вынул свой кинжал (с виду обычный, а на самом деле — произведение искусства древнего мага Раэна Танасульского), развернул промасленную ткань и разрезал лепешки, кладя куски прямо на лазуритовую плиту.

— Ты хоть пыль смахнул? — насторожился Мораддин.— Не клади хлеб в грязь!

— Смахнул, смахнул,— поморщился варвар и тут же протянул руку к коротышке.— Дай вина хлебнуть.