Берегини

Любомира замолчала. Больше сказать ей было нечего, а что делать дальше она не знала. Так и стояла, и отблески пламени отражались в ее глазах золотистыми искрами. И тут неожиданно поднялся огромный пес, до сих пор смирно лежавший у ног Эйвинда. Он направился к девушке, и молодая ведунья без малейшего страха улыбнулась ему и протянула навстречу руку. Люди замерли – Вард никого к себе не подпускал, кроме конунга, да еще Асбьерна. А тут подошел, обнюхал протянутую ладонь и подставил для ласки лохматую голову. Любомира осторожно потрепала его по загривку, и пес, не терпевший чужих прикосновений, радостно завилял хвостом.

– Иди к хозяину, верный друг, – Йорунн похлопала пса по спине, и тот неторопливо вернулся на свое место. Люди зашумели, переговариваясь.

– Все видели. Все слышали. Все запомнят, – громко произнес Эйвинд, оглаживая пса. – Отныне боги и люди будут судить тебя, Йорунн, лишь по делам твоим, и никто не посмеет сказать плохое слово, если на то не будет причины. Я доверяю тебе жизнь своего народа – самое дорогое, что у меня есть, и клянусь отвечать добром за добро, милостью за милость и щедростью за рвение.

Любомира низко поклонилась:

– Тебе не придется жалеть о своем решении, Эйвинд конунг.

Когда после схода все разошлись, Хравн посмотрел на вождя и сказал:

– Ты выглядишь усталым, Эйвинд. Опять приснилось что-то дурное?

– Ты мои сны не хуже меня знаешь, – усмехнулся конунг. – Что о них говорить?

Хравн вздохнул, покачал седой головой:

– Тогда позволь я скажу о Йорунн. Большая удача в том, что она здесь появилась. Но на свет души слетаются разные люди. Найдутся и те, кто захочет его загасить. Береги молодую ведунью, конунг. Она все просит отпустить ее побродить по острову, посмотреть, что тут есть из трав. Только одну ее отпускать нельзя, а я и рад бы, да не гожусь в попутчики.

– Раз так, найду ей провожатого, – пообещал конунг. – Пусть ходит где пожелает.

Вечером Эйвинд велел позвать к себе Халльдора. Хотел узнать у названного брата, что ответила тому словенская девчонка.

– Сказала и да, и нет, – с досадой проговорил Халльдор. – Нельзя, мол, младшей сестре выходить замуж прежде старшей.

– Глупый обычай, – рассудил Эйвинд конунг. – Так можно и счастье свое переждать. Ну, вот что: найдем и старшей сестре мужа. Завтра же узнаю, может, кто из хирдманнов захочет ее взять.

– Я видел, как смотрит на нее один из твоих кормщиков, – подсказал ему младший брат. – Он говорит, будто девчонка похожа на его умершую жену.

В ту ночь Долгождане не спалось. Она лежала с закрытыми глазами в темноте и вспоминала слова, сказанные Асбьерном, и недавний разговор с Лив. Что было правдой, а что ложью, как прежде, ведали одни лишь боги, и доля, выпавшая Любомире, стала казаться до боли завидной. Ее-то, свободную, никто принуждать не станет, ни силой, ни уж тем более колдовством…

Намаявшись под теплым одеялом, девушка тихонько спустила босые ноги на пол, встала и бесшумно вышла из дома в прохладную летнюю ночь. Небо смотрело на нее несчетным числом сияющих глаз. Дома она любила глядеть на звезды, все ждала – вдруг упадет одна? Значит, суженый к ней торопится, знак подает…

В тишине со стороны дружинного дома доносились негромкие голоса. Любопытная Долгождана прислушалась, незаметной тенью подобралась поближе.

– Чем я плоха, Асбьерн? Разве я не отдала тебе всю себя? Или тебе разонравились мои ласки?

На задворках дома Лив плющом обвивала черноволосого ярла, гладила его по щеке, заглядывала в глаза. Но он не склонился, чтобы поцеловать ее. Лишь отцепил обнимавшие его руки и сказал негромко, но твердо:

– Иди спать. Поздно уже.

Девушка отшатнулась и заговорила уже сердито:

– А то я не знаю, о ком день и ночь ты думаешь! Вернулся от словен сам не свой, будто подмененный… Только зря надеешься: не взглянет она на тебя, близко не подойдет!

– Лив! – голос ярла резанул, что клинок. Даже почудилось, будто в ночи вспыхнуло острое лезвие. – Уходи.

Меднокосая красавица всхлипнула и бросилась прочь, растирая ладонями слезы. Пробежала мимо Долгожданы и не заметила ее, вжавшуюся в стену.

Этой ночью Долгождане пришлось смотреть на звезды еще очень долго, пока Лив не наплакалась вдоволь и не затихла. Зато сморило сразу, едва согрелись под одеялом озябшие ноги. И то хорошо.

Йорунн приснился странный сон. Она видела в доме маленьких, носатых человечков со сморщенными лицами и длинными спутанными волосами. Одни из них носили платья из листьев, другие были в смешных штанах. Человечки приплясывали, шлепая босыми ногами по полу, мельтешили, дергали Йорунн за косу, щекотали и толкали. Впору бы рассердиться да прогнать их именем светлых богов, но, взглянув в черные блестящие глазки, Йорунн вдруг поняла, что шкодники не хотят причинить ей зла. И улыбнулась. «Не боится! Не боится!» – радостно запищали-заскрипели человечки. «Вот чудная!»

– Что вам нужно, славные? – спросила Йорунн.

«Славные! Она нас славными назвала! Может, и просьбу нашу выполнишь?»

«Уговори людей уйти! Житья от них нет! Раньше остров был только наш, мы спокойно здесь жили! Теперь ночами не погулять! Люди везде!»