Берегини

– Зачем ему? – усмехнулся стоявший неподалеку Сигурд. – И так от женщин отбоя нет.

Над крышами домов, покрытых дерном, плыли в вечернем воздухе клубы сизого дыма. Поодаль на берегу топили баню, а в дружинном доме собирали праздничный ужин, поэтому северяне разом оживились, когда с той стороны стали выкрикивать их имена. Эйвинд конунг велел Хауку унести ларец, а про пленниц сказал:

– Накормите их и пусть отдохнут до утра.

Мужчины уже повернулись, чтобы уйти, но тут Любомира окликнула черноволосого:

– Асбьерн! Скажи, где моя Снежка?

В этот раз она говорила на языке северян, и многие удивились, поскольку не знали, что этот язык ей знаком.

– Кто? – переспросил Эйвинд, обернувшись.

– Моя волчица, – пояснила девушка. Серые глаза теперь с мольбой глядели на конунга. – Прошу, не причиняйте ей вред!

Эйвинд посмотрел на нее долгим взглядом, а потом ответил:

– Волчицу подарили мне, и я ее не обижу, потому что с давних пор волки хранили мой род.

И ушел с остальными.

На сытый желудок прежние страхи уже не кажутся такими страшными, а печаль и тоска – такими безысходными. Перекусив свежими ржаными лепешками и рыбой, подруженьки, к огорчению Любомиры, вовсе не угомонились, а затеяли перешептываться в темноте, болтать-перебалтывать произошедшее. Любомира молча вздыхала, слушая их: лучше бы спать легли, дали подумать хорошенько обо всем, что было сказано да увидено. Но, видно, после всех событий спать девушкам расхотелось.

– Ишь, как оно все повернулось, – проговорила Загляда. – Повезло Любомире.

– Чего повезло-то? – отозвалась Краса. – Видали, земля тут какая? Камень один. Как еще люди здесь живут? Может, и к лучшему, если нас увезут отсюда – неохота зимой с голоду помирать.

– Зато вождь здешний в обиду не даст, – Весна вздохнула, обняла сестренку. – Знать бы еще, какую долю приготовили нам боги в чужом краю…

Девчонки замолчали. Но тут Долгождана приподнялась, тронула подругу за плечо:

– Как его зовут, воеводу тобой спасенного?

– Асбьерн, – отозвалась Любомира.

– А ты и раньше его имя знала?

– Нет. Он тогда Гестом назвался, – нехотя проговорила ведунья, которую опять отвлекли от размышлений. – Гест – значит «гость» на их языке. Не всякий на его месте стал бы открывать свое настоящее имя. Да и я, не зная, чего ожидать от чужака, назвалась ему дочерью Велены – Веленадоттир…

– А он красивый, правда? – повернулась к ней с другой стороны Ярина. – Высокий, статный, волосы темные, ресницы длинные, а глаза что небо вечернее… И воин, видно, хороший. Любомира, а у него жена есть?

– Не знаю. Поспали бы вы…

– А чего тот рыжеволосый разбойник за тобой вдруг погнался? Проучить хотел?

Любомира снова вздохнула.

– Ормульв меня не хотел отдавать. Асбьерн поспорил с ним, что если тот не сможет меня поцеловать, то должен будет уступить меня конунгу.

– А он знал, что ты понимаешь его, да?

– Да. Хватит болтать, ведь поднимут ни свет ни заря поутру, – в голосе ведуньи послышалась легкая досада.

– Ловко же ты этого рыжего обвела! – девчонки захихикали. – Хвать, хвать – и мимо! Аж взъярился!

– Как бы он тебе это потом не припомнил, – тихо шепнула подруге Долгождана. Любомира рассеяно кивнула. Девичья болтовня мешала ей – ни подумать, ни уснуть.

– Я думала, северяне все до одного страшные и злобные, как звери, – снова подала голос Ярина. – А они и не похожи на зверей. И красивые есть… как тот парень, что Зорянке конька подарил.

– А вождь? Глаз не оторвать! Хоть и моложе многих, но все его слушают.

– Я бы такого с радостью обняла, – Загляда подтолкнула в бок соседку. – Родится сын – такой же пригожий будет.

– Да угомонитесь вы или нет? – сердито прикрикнула на них Любомира. Подруги еще немного пошептались и, наконец, притихли.

А вскоре тишину ночи прорезал тоскливый волчий вой…

Ярко и весело горел огонь в выложенном камнями очаге. Вернувшиеся из похода воины, утолив голод и выпив ячменного пива, радовали своего вождя рассказами о том, как сумели добыть оружие и припасы, повстречав в море одинокого купца, поскупившегося на хорошую охрану, и как угодили в шторм, который по воле случая отбросил их как раз к словенским берегам. Эйвинд конунг, как обычно, сидел на почетном месте, справа от него – Асбьерн и Халльдор, слева – Сигурд и Ормульв. Недалеко от Асбьерна, чуть в стороне от накрытых столов дремал на скамье седобородый старик в меховом плаще и в длинной рубахе, расшитой рунами. Это был Хравн, служитель Одина, единственный в Стейнхейме ведун.

У его ног лежал огромный лохматый пес, и время от времени старик протягивал руку, чтобы погладить густую светло-серую собачью шерсть. Пес принадлежал конунгу, и Эйвинд называл его Вард. Друг верный.

Разговор снова вернулся к добыче.

– Когда нам ждать гостей из Готланда? – спросил ярл у побратима.

– Уговор с Вилфредом был, что он придет незадолго до праздника летнего солнцестояния. Пригонит обещанный кнарр⁸, привезет на нем ткань для новых парусов, смолу, гвозди и доски.

– Должны еще зерно привезти, – добавил Ивар Словенин.