Берегини

Где-то в вышине пронзительно вскрикнула белокрылая чайка.

Эйвинд поднял голову, проследил за ее полетом… и заметил у горизонта едва различимые силуэты трех кораблей. И долго еще смотрел на них, не смея поверить в увиденное.

– Это драккары Асбьерна! – крикнул с Ястреба молодой Халльдор. – Асбьерн ярл идет сюда!

В этот раз Йорунн не смогла просто сидеть и ждать, гадая, чем закончится битва. Она сердцем чувствовала, что должна быть там, что должна увидеть все своими, или почти своими глазами. Ей было страшно, как еще никогда не бывало в жизни – до дрожи в руках, до холодного пота. Но молодая ведунья сумела заставить себя позабыть о страхе. Она попросила Смеяну Глуздовну посидеть с детьми и заперлась у себя в покоях. Стараясь успокоиться, рассуждала так: если Олаву улыбнется удача, она первая узнает об этом и предупредит тех, кто остался на Мьолль. В корабельном сарае остался кнарр… они успеют вывезти с острова хотя бы детей.

Вскоре Йорунн чайкой взлетела в синюю высь неба и, догнав корабли Эйвинда, стала кружить над ними, зорко глядя по сторонам. И радостно закричала, когда увидела знакомые паруса – три драккара из Рикхейма спешили на помощь! Это был добрый знак: боги по-прежнему благоволили конунгу и его побратиму. Только бы удача не покинула их в бою!

Она видела, как началась битва. Как корабли стремительно сошлись, сцепились когтями багров и крючьев, как с криками воины перелетали через борта, занося для удара мечи, топоры и копья, как в воздухе потемнело от смертоносных жалящих стрел… Йорунн смотрела вниз и чувствовала, как от ужаса у нее разрывается сердце. Тела погибших устилали палубы, звон оружия перекрывал громкие крики и стоны раненых. Смерть и боль царили повсюду… Не в силах остановить происходящее и не имея возможности помочь, белокрылая чайка горько плакала, кружа над драккарами.

Матушка, милая, да что же это? Для чего боги научили людей быть жестокими и позволили им убивать друг друга из ненависти, злобы и алчности? На земле места много, отчего не жить всем в ладу и мире, храня самое священное из дарованного богами – жизнь…

Сил у нее уже почти не осталось. Йорунн знала, что и тело ее, неподвижно лежащее в доме далеко отсюда, постепенно немеет и остывает, и возвращение в него будет мучительным, возможно, даже опасным. Но уйти она не могла, словно что-то держало ее здесь, рядом с Эйвиндом…

Крепкий щит и обшитая железом куртка уберегли конунга от глубоких ран в самом начале боя. Но потом случайная стрела впилась ему в предплечье, а топор одного из противников оставил кровоточащий след на бедре. Эйвинд успел увернуться от летящего прямо в него тяжелого копья, но не заметил брошенный кем-то дротик – тот лишь по счастливой случайности ударил вскользь, распоров ему кожу на виске. Кровь заструилась по щеке, потекла за ворот куртки, но вождь не обращал внимания на раны. Он видел, как смерть настигает тех, кто поклялся идти за ним до огня и костра, и это причиняло ему гораздо больше боли. Впрочем, об этом Эйвинд тоже старался не думать. Он поил отцовский меч кровью чужеземцев и искал среди них Олава и Сверре…

Зоркие глаза Йорунн нашли конунга в толпе сражавшихся, и на мгновение на душе у ведуньи стало легче – ее муж был жив. И тут же боковым зрением она заметила человека, незаметно для всех спрыгнувшего за борт одного из чужеземных драккаров. Вначале ей показалось, что он попросту струсил и пытается бегством спасти свою жалкую жизнь… но нет. Человек этот вынырнул, огляделся и бесшумно поплыл к Мстящему Волку.

Чайка сделала круг, спустившись чуть ниже. Этот человек не был воином, на нем не было ни шлема, ни брони, но он плыл, держа в зубах длинный боевой нож – похожий когда-то был у Ормульва хёвдинга. Вот он нашел свисающий с кормы обрывок веревки, уцепился за него и кое-как влез на палубу. Странное дело: никто не заметил его появления – воины пробегали мимо него, словно мимо пустого места. И тогда Йорунн, заставив послушную птицу подлететь еще ближе, вгляделась в его лицо…

Наверное, его можно было назвать красивым. Но Йорунн увидела то, что скрывалось за правильными чертами и таилось в глубине черных, как ночь, глаз. Все дети Локи были чем-то похожи друг на друга, но если Сакси казался ей милым и славным, то лицо его сводного брата вызвало у нее отвращение. Этот человек не знал, что такое любовь и долг, не считал священной чужую жизнь и никогда не раскаивался в содеянном. И сейчас, пользуясь своим колдовским даром и отводя всем встречным глаза, он пробирался в самую гущу сражения. Туда, где был Эйвинд конунг…