Берегите солнце

Будто в отместку за поражение, у пожарной каланчи разорвалась немецкая мина. Она перебила один столб — будто распилила, — второй столб надломился, лестница, ведущая на вышку, затрещала, колокол под крышей звякнул, и площадка накренилась. Оленин скользнул по наклону, пробил ногами барьерчик и повис на руках, держась за шаткий столбик. Я схватил его за воротник полушубка и, лежа на животе, упираясь плечом в другой столбик, помогал ему держаться. Мы оба смеялись, и смех этот уменьшал силы, держать было тяжело.

— Брось меня, — крикнул Оленин. — Ни черта не случится!

— С ума сошел! Хочешь ногу сломать. — Руки мои схватило морозом до ломоты в пальцах. — Чертыханов, где ты? Когда надо, тебя нет!

— Здесь я, — отозвался Прокофий. Вокруг него собрались связные и телефонисты. Они вскинули руки вверх.

— Бросайте, товарищ гвардии капитан! — крикнул Прокофий. Я отпустил Оленина. Его подхватили сильные руки ребят, даже не дав коснуться земли. Запрокинув голову, он посоветовал мне:

— Прыгай и ты, поймаем!

Я ползком добрался до покосившейся лестницы и спустился вниз.

— Как это они не догадались согнать тебя оттуда раньше, — сказал я Оленину. Он с любовью оглядел пожарную каланчу, вздохнул с сожалением:

— Жаль старушку. Послужила нам честно…

На той же лошади вернулись связные. Первый гвардейский отдельный полк вместе с танкистами перешел в наступление.

8

На следующий день утром Третья гвардейская танковая бригада и Первый гвардейский полк получили неожиданный приказ генерала Ардынова: повернуть машины и пехоту с запада на восток и незамедлительно выйти на шоссе Москва Тула…

Второго декабря танковые дивизии генерала Гудериана, наступая с востока, перерезали железную дорогу, по которой шло снабжение Тулы и армии, обороняющей город. Оставался один путь, связывающий Тулу со столицей, шоссейная магистраль. По ней теперь шло безостановочное движение автотранспорта, который доставлял в осажденный, обложенный с трех сторон вражескими дивизиями город и войскам все необходимое — вооружение, продовольствие, боеприпасы, медикаменты и различное военное имущество. Над шоссе с утра до вечера висела авиация врага и бомбила, часто приостанавливая движение. Город задыхался от недостатка боеприпасов, горючего и продовольствия.

Третьего декабря танковые войска и моторизованная пехота противника, перейдя железную дорогу, продвинулись еще дальше на запад и в нескольких местах оседлали московское шоссе. Тула и ее армия оказались, таким образом, совершенно изолированными. Необходимо было во что бы то ни стало разорвать кольцо, прорубить на первый случай коридор, чтобы связать город с внешним миром.

Танковая бригада и отдельный стрелковый полк шли весь день, к вечеру достигли намеченного пункта, расположенного близ шоссе. Еще задолго до приближения к дороге я послал сержанта Мартынова вперед. Я был уверен, что немцы сплошного фронта создать не успели — танкисты еще не соединились с частями армейского корпуса, рвущегося с запада, и можно будет отыскать разрыв, чтобы пройти на соединение с нашими подразделениями, оборонявшими Тулу. Удар должен быть нанесен одновременно с юга и с севера.

Разведчики сержанта Мартынова, продвигаясь справа от магистрали перелесками, глухими местами, прошли беспрепятственно через «линию фронта». Они увиделись с командиром полка: полк этот должен был идти на прорыв, навстречу нам. Мартынов подбирался к самому шоссе. Оно было перехлестнуто в двух местах, отстоящих друг от друга километров на восемь, а промежуток между ними забит автомашинами, обозами, цистернами, кухнями. Несмотря на то, что дорога была перехвачена только вчера, немцы уже сумели укрепиться на случай обороны: сбоку зарыты были танки, установлены орудия и минометы. Немцы понимали, что дорогу мы просто не отдадим и что предстоит за нее жестокий бой…

Сержант Мартынов неторопливо и точно излагал все это, водя по карте пальцем. Мы внимательно слушали его, не прерывая. Когда сержант окончил доклад и легонько отодвинул от себя карту, Оленин порывисто встал и в одних носках, валенки сбросил — жарко, заходил по избе, единственной во всей деревне уцелевшей от пожара, которую мы заняли под штаб.

— Там, где вы шли, танки пройдут? — спросил он Мартынова.

Сержант, взглянув на Оленина, некоторое время подумал и ответил:

— Проведем, товарищ подполковник. Может быть, не тем путем, чуть дальше, но проведем.

— Послушай, капитан, — заговорил Оленин. — Немцы хитры! Они перехлестнули дорогу двумя линиями. Одна повернута лицом на юг, чтобы отражать атаки из-под Тулы, вторая нацелена против нас. А мы возьмем да и выйдем на дорогу в промежутке между этими двумя линиями. Вот здесь. Сумерки за окном сгущались, и в избе скапливалась темнота; Чертыханов засветил лампу, висевшую над столом. — Устроим там небольшой переполох. Я прошу взяться за это дело тебя самого, капитан.

— Согласен, — сказал я. — С большой охотой. Только ты отвлеки внимание, пошуми немного, чтобы нам как можно тише миновать наиболее опасные участки.

— Ладно, отвлеку, — пообещал Оленин. — Готовьтесь…