Береговая стража

Но из злодеевой шеи торчала стрела. Выстрел, спасший Дальновида, оказался роковым для Федьки – она не могла пристрелить раненого. Злодей, видно, что-то понял – он открыл глаза и уставился на Федьку. И он попытался что-то сказать, но не вышло – только понапрасну дергались губы, открывая беззубые десны.

– Лежи тихо, ирод, – сказала Федька. – Не то пристрелю.

– И-эх! И-эх! – вскрикивали разом Дальновид с Пахомычем, приподнимая сани и высвобождая их из нечаянной ловушки. Наконец получилось, и Пахомыч повел под уздцы серого мерина туда, где Федька сторожила убийцу. Дальновид шел следом и чесал в затылке. Вид у него был озадаченный.

Миловида же стояла среди невысоких елок, боясь сделать шаг, – снегу там было выше колена, а она пустилась в погоню в тех самых туфлях на трехвершковых тоненьких каблуках, в которых ходила по лисицынскому дому, исполняя обязанности чтицы, а потом бежала вдоль Фонтанки.

Дальновид был опытен во многих делах, но вязать пленников ему, сдается, еще не доводилось. Да и злодей от предсмертного отчаяния стал брыкаться. Кое-как его спутали и уложили в санях. Потом Пахомыч, мужичище крепкий, вернулся за Миловидой и на руках принес ее, чтобы усадить рядом с пленником.

– Ступайте туда! – велел, показав рукой, Дальновид. – Да поскорее! Я – к нашим!

Он поймал свою лошадь и ловко вскочил в седло.

– Я с тобой! – закричала Федька. Она боялась оставаться с убийцей – а ну как пройдет оцепенение и проснется ярость?

– Сумеешь?

– Световид выучил!

– Успел?! Погоди…

Дальновид поймал поводья коня, принадлежавшего убийце, и не дал ему сойти с места, пока Федька забиралась в седло. Стременные путлища оказались длинноваты, она не знала, что с ними делать, а Дальновиду тоже не пришло в голову их укоротить, как это сделал Световид. Он поскакал вперед, и Федька поскакала следом, не так уверенно, как на первом своем уроке конной езды, но без особого страха.

Поляна, где они оказались, была куда больше той, на которой взяли в плен убийцу. И там, похоже, дело уже шло к концу. Григорий Фомич охранял двоих связанных мужчин, один был кругломордый красавчик кучер, другой – чернявый, с окровавленным лицом. Тут же стояли лошади.

– А, Дальновид? Поезжай туда, там где-то кричала Ухтомская, – сказал Выспрепар, заряжавший пистолеты. – Надобно дуру изловить, не то пропадет. Совсем рехнулась.

– А что Лисицын?

– Окружили. Его клеврета ранили. Заряды у них еще не кончились. Ничего, сейчас их Световид оттуда выковыряет.

За Ухтомской, которой каким-то чудом удалось выбраться из экипажа, пришлось погоняться – поняв, что от нее не отстанут, она затаилась под елью. Дальновид хвалился, что умеет ходить в лесу по следу, что его этому мастерству учил сам Световид, а того – покойный дед, знатный охотник. Но взрытый тяжелыми стегаными юбками снег оказался лжецом – поди додумайся, в которую сторону бежала оставившая широкую борозду дама.

– А если не поймаем? – спросила Федька.

– Лучше бы поймать. Она может замерзнуть насмерть – и это для нее еще не худшая судьба. Может каким-то неимоверным чудом выбрести на дорогу и добраться до Гатчины. Оттуда мы ее вытащим, но не сразу и с приключениями. А когда вытащим – ей за многое придется ответить. Хотя касательно отравления – ох, не она, сдается мне, виновата! Да ведь Световида не разубедишь! Стой…

Дальновид достал пистолет из седельной кобуры и выстрелил в середину ели. Под тяжелыми заснеженными ветками кто-то вскрикнул, завозился.

– Ты ее ранил!

– Нет, Фадетта. Я выше головы стрелял. Вот разве что она потащилась в лес, сперва велев всчесать себе космы на аршин вверх, как носили десять лет назад. Заезжай справа…

Выходить из-под ели княгиня Ухтомская наотрез отказалась.

– Заговаривай ей зубы, – шепнул Дальновид. – Обещай хоть черта в ступе, только чтобы она отвечала. Говори, что есть сильный покровитель, замолвит слово за ее сынов. Ври, что хочешь…

Сам он соскользнул с коня и пошел в обход, широкой дугой.

Федька же действительно принялась нести чушь, повторяя доводы Дальновида, и даже государыню с ее царственным милосердием приплела, когда под елью началась истинная война с криками и матерной руганью. Раздвигая ветки, высунулся Дальновид.

– Сюда! – крикнул он и, когда Федька подъехала, дал ей веревку. – Отступай, тяни, сейчас мы ее светлость вытащим! Так, сказывали, раньше татары в полон уводили – привяжут арканом в седельной луке, хошь не хошь – беги следом!

Когда злую, как целая преисподняя чертей, княгиню доставили на поляну, уже темнело, и Потап мастерил факелы.

– Слава те, Господи, вот и вы, – сказал он.

– Где гайдуки? – спросил Дальновид.

– Пленных увели. Ох, и сердит же господин Лисицын! Истинный турка-делибаш!

– Где Световид?

Потап огляделся по сторонам.

– С гайдуками поехал, поди, коли тут его нет. И господин Выспрепар с ним.

– Всех мы выловили?

– Нет, не всех. Плясун пропал. И госпожу Лисицыну не отыскали. Ловок же он, коли умудрился ее вывести по лесу к жилью.

– Надо бы сыскать.