В любой другой ситуации Ельцин никогда не смирился бы с выдвинутым ему ультиматумом; не в его характере было идти у кого-то на поводу. Но, как уже говорилось выше, в тот день он был слишком плох; ни сил, ни желания возражать у него попросту не имелось. Еле живому, практически спящему президенту легче было согласно кивнуть головой, нежели спорить, проводить очные ставки, докапываться до истины.
Перефразируя название одной хрестоматийной повести, события этого июньского дня вполне следовало бы назвать так: «Сто грамм, которые потрясли мир»...
Ошибка Коржакова заключалась в том, что Ельцина просто нельзя было оставлять с утра одного. Следовало безотлучно находиться рядом с ним, и тогда вся последующая история развивалась бы совсем по другому пути.
Не выпитые спозаранку сто грамм надолго определили будущее России.
С изгнанием из Кремля главных ельцинских фаворитов, окончательно пал последний бастион на пути у Березовского, Гусинского и прочей братии; отныне ничто больше не могло удержать их в узде.
Эти граждане искренне были уверены, что станут теперь подлинными правителями страны; кукловодами, дергающими власть за ниточки; и, распихивая друг друга локтями, ринулись они к капитанскому мостику, ведомые капитанской же великовозрастной дочкой.
(«Капитал нанимает на работу правительство», – без тени сомнения объяснял Березовский свое видение новой внутриполитической доктрины.)
Следующие четыре года ельцинского срока, которые процарствовал он, лежа на боку, будут ознаменованы сплошными провалами и катаклизмами: дефолт, рельсовая война, разгул терроризма, новая бойня в Чечне, невиданные по размахам воровство и коррупция.
За эти четыре года страна окончательно погрузится в пучину давно ушедших времен регентства и византийщины; коробка из-под «ксерокса» воистину оказалась для России гибельным ящиком Пандоры…
Глава 6
Трусы и крест
Летом 1921-го, на пятом году революции, подорванное классовыми боями здоровье Ленина окончательно пошатнулось. Его постоянно мучили головные боли, бессонница, головокружения. Диагноз врачей был неутешителен: расширение сердца (кардиомиопатия).
В таком состоянии было уже не до управления страной; заботливые соратники отправили вождя лечиться в подмосковные Горки, но вскоре выяснилось, что болезнь зашла слишком далеко.
«Пациент совершенно не отдает себе отчета, что Гражданская война окончилась, что наступила мирная созидательная жизнь, – доносил Сталину лечащий врач Ильича. – Часами плачет, с каждым днем срывы учащаются. Если раньше, примерно полгода назад, он плакал 1–2 раза в неделю, то в настоящее время он стал плакать по 1–2 раза в день… Фактически не расстается с кошкой. Кладет ее в постель, постоянно носит на руках… Пациент на протяжении нескольких суток отказывается чистить зубы. Он считает, что в зубном порошке яд, который проявится после выпитого чая или кофе… Убивает время в постоянной писанине, которую затем распихивает по тайникам. Его письма сотрудники и медперсонал находят в самых неприличных местах».
В ночь на 23 декабря 1922 года Ленина разбивает паралич правой части тела. На спешно собранном врачебном консилиуме в присутствии Сталина, Бухарина и Каменева принимается волевое решение – окончательно изолировать председателя Совнаркома от внешнего мира: «Свидания запрещаются. Ни друзья, ни домашние не должны сообщать Владимиру Ильичу ничего из политической жизни, чтобы этим не давать материала для размышлений и волнений».
Но ничто уже не в силах помочь вождю мирового пролетариата.
10 марта его разбивает новый удар, после которого превратился он в настоящего инвалида. Ленин не мог больше читать и писать, почти перестал разговаривать – весь его лексикон ограничивался теперь десятью словами, вроде «аля-ля», «вот-вот» и почему-то «гут морген»; передвигался он исключительно на коляске. Стране об этом, знамо дело, не сообщалось; Политбюро не желало травмировать своих подданных. И пока узник Горок лихо крутил колесами инвалидной коляски, приговаривая «аля-ля» и «вот-вот», в Кремле вовсю делили уже оставшуюся без присмотра власть…
…Прошло ровно три четверти века, и история вновь сделала круг, возвратившись назад бумерангом. Только теперь явившись уже в виде фарса.
Накануне решающего, второго тура президентской гонки Ельцина настигло два инфаркта подряд. Он почти не мог вставать с постели, говорил еле-еле, чуть дыша.
Показываться в таком виде
В очередной раз перед страной разыграли пошлый, дурной спектакль, – за день до голосования, дабы дезавуировать разошедшиеся уже пересуды и сплетни, Ельцина предъявили народу.