Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги

«А как на это посмотрит „Семья“?» – спросили у него. Борис Абрамович лишь усмехнулся в ответ: «„Семья“ сделает все, что я ей предложу. Другого выхода у них нет, иначе им – конец».

Конечно, и раньше Березовский использовал информационную дубину для достижения своих шкурных интересов; именно они с Гусинским вернули тележурналистике статус древнейшей профессии. Но в сравнении с предвыборным творчеством Доренко, явившимся стране в 1999-м, те, прежние его упражнения были похожи теперь на невинную детскую игру в крысу.

Еженедельно, аккурат в самый прайм-тайм, Доренко возникал на телеэкране и хорошо поставленным голосом вещал о дьявольской сущности Лужкова с Примаковым, подтверждая это придуманными им же самим ужасающими историями, одна фантастичнее другой. Многомиллионная зрительская аудитория просто цепенела от услышанного. Вера в доносящиеся с экрана слова сохранилась у большинства еще с советских времен. Если по первому каналу говорят, что Лужков организовал убийство американского бизнесмена Тэйтума, а Примаков готовил покушение на грузинского лидера Шеварнадзе, значит, так оно и есть, дыма без огня не бывает.

Замысел Березовского был прост и циничен; вали все в кучу, потом разберемся; чем чудовищнее ложь, тем легче в нее верится. Понятно, что все эти бредовые обвинения Лужков с Примаковым рано или поздно сумеют опровергнуть по суду. Но к тому времени, как это случится, их репутации будет нанесен уже непоправимый урон, выборы кончатся, а победителей, как известно, не судят.

«Неважно что он (Доренко. – Авт.) говорит, – объяснял Борис Абрамович свою информационную доктрину. – Важно, что он напрямую воздействует на зрителя. Это божий дар».

К сожалению, его бесстыжий план увенчался успехом. Значительная часть избирателей отвернулась от «Отечества», отдав свои симпатии «Единству».

Результаты выборов превзошли все ожидания. Претендовавший на победу лужковско-примаковский блок сумел занять только третье место, набрав 13,13 % – прямо мистика какая-то. Коммунисты получили 24,3 %, «Единство» – 23,3 %.

Если учесть, что сам же Березовский открыто именовал «Единство» «группой одноразового пользования», пригодной лишь для того, «чтобы победить на парламентских выборах», это был настоящий триумф. (Позднее он и вовсе назовет этот блок «вооруженным формированием Кремля по разрушению Конституции Российской Федерации».)

С одним только «но": чего бы там не думал себе Борис Абрамович, ключевую роль в успехе „Единства“ сыграл вовсе не его телеящик – это было, скорее, явлением сопутствующим – а появление на политическом небосклоне нового действующего лица – молодого и энергичного премьера Путина. И, конечно же, начало второй чеченской кампании.

Именно Путин был негласным лидером «Единства», и именно за него проголосовала страна.

Первые же шаги новоиспеченного премьера вселяли в людей надежду на перемены. Путин казался прямой противоположностью Ельцину: сравнительно молод, подтянут, всегда в хорошей спортивной форме. Он совсем не выпивал, охоте с рыбалкой предпочитал горные лыжи, в подозрительных связях замечен не был.

Когда чеченские боевики вторглись в Дагестан, положив тем самым начало второй кавказской войны, премьер фактически взял на себя функции верховного главнокомандующего, демонстрируя невиданную для России последовательность и жесткость. После Хасавюртовского позора, 38 мифических снайперов и череды бесславных провалов победоносное наступление российской армии вернуло обществу давно забытое чувство национального достоинства.

Не будь этого, все передачи Доренко вместе взятые, не стоили б и ломаного гроша…

Правда, Березовский, по обыкновению, приписывает себе и лавры первооткрывателя Путина. Наиболее яркую трактовку оного обнаружил я в только что вышедшей книге его (Березовского) идейного соратника Алекса Гольдфарба и вдовы перебежчика Литвиненко Марины «Смерть диссидента».

Эта написанная явно со слов Березовского интерпретация новейшей истории настолько занимательна, что я позволю себе привести объемный отрывок из книги.

Краткая преамбула: в апреле 1999-го Березовский якобы приходит к директору ФСБ в его кабинет на Лубянке, где когда-то «Берия и Андропов занимались планированием холодной войны».

«Небольшая фигурка Путина выглядела еще меньше за огромным столом, на котором стоял бронзовый бюст Феликса Дзержинского. Путин приложил палец к губам, призывая к молчанию, и жестом пригласил Бориса следовать за ним в заднюю дверь. Они прошли через личную столовую и вышли в маленький коридорчик.

Борис оглянулся. Они находились в маленькой комнатке без окон напротив двери лифта. Очевидно, это был задний выход из кабинета к личному директорскому лифту.

– Это самое безопасное место для разговора, – сказал Путин.

На повестке дня Бориса стояли два вопроса: Примаков и Литвиненко…