Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги

Для Примакова же – Березовский противником не мог быть просто по определению, слишком в разных весовых категориях находились они.

(Враг Примакова – само по себе звучит уже гордо…)

Истинными врагами Евгений Максимыч считал лишь тех, кто был равен ему. К таким людям он испытывал даже нечто вроде пиетета, отдавая должное их размаху и силе; льва или тигра есть, к примеру, за что уважать. Но как, скажите на милость, уважать маленького, верткого зверька скунса, который отражает нападки обидчиков тем, что резко портит воздух?

В понимании Примакова Березовский был совершенно недостойной внимания мелюзгой; каким-то, прости Господи, насекомым, зеленой навозной мухой, раздражающей своим назойливым жужжанием. И от осознания этого Борис Абрамович бесился еще сильнее, хотя на людях излагал прямо обратное.

(«…он академик, я член-корреспондент, найти один язык с Евгением Максимовичем мне было бы проще, чем, например, Гусинскому. Ведь Примаков воспринимает Владимира Александровича как таксиста…

И Лужков для Евгения Максимовича всего лишь преуспевающий лавочник».

У кого, что болит…)

В принципе, столь же уничижительно к Березовскому относились многие другие сановники. Но Примаков оказался едва ли не первым, кто, устав отгонять эту самую муху, вознамерился окончательно ее прихлопнуть.

Еще летом 1998-го Генпрокуратура закончила секретную проверку финансово-хозяйственной деятельности «Аэрофлота». Вывод, сделанный следователями, был однозначен: налицо – состав преступления.

Когда Скуратов доложил об этом Примакову, тот и минуты раздумывать не стал; если есть материал, заводите дело – сказал он генпрокурору.

18-го января 1999 года прокуратура возбуждает уголовное дело по факту хищения имущества «Аэрофлота»; статья 159 УК РФ – мошенничество в особо крупном размере.

Ровно через два дня на свет появляется еще одно дело – против подконтрольного Березовского ЧОПа «Атолл», который занимался слежкой за политбомондом. (Не без гордости замечу, что основанием к его возбуждению послужили мои газетные выступления.)

А еще неделю спустя, прямо на заседании правительства, обсуждая предстоящую амнистию, Примаков во всеуслышанье объявляет, что надо «освободить места для тех, кого сажать будем за экономические преступления».

Березовский был вне себя от ярости. Его империя терпела удар за ударом. В офисах «Сибнефти», «ФОКа», «Атолла» полным ходом шли массовые обыски; люди в форме нагрянули даже в автосалон «ЛогоВАЗа», арестовав четыре десятка растаможенных «в серую» иномарок.

По настоянию Примакова от эфира был отстранен журналист Доренко – главное таранное оружие олигарха. Параллельно под шумок из правления «Аэрофлота» вывели всех оставшихся там ставленников олигарха – Глушкова, Красненкера, Ицкова. Это уже подсуетился старший президентский зять Валерий Окулов.

Само собой, Борис Абрамович пытался огрызаться, силясь выказать невозмутимость и стоицизм, но со стороны выглядело это довольно жалко. Вся его риторика сводилась лишь к одному – в Россию возвращается эпоха репрессий. С Новым всех, 1937 годом! Свои невзгоды и злоключения он открыто связывал теперь с именем Примакова, поливая премьера на всех углах.

«Примаков сегодня встал на самый порочный, самый трагический для России путь, – восклицал Березовский, трагично вздымая кверху руки. – Даже коммунисты сегодня менее опасны, чем Примаков».

Как это бывало уже не раз, Березовский по-прежнему считал, что Россия – это он сам и есть; все, что плохо для него – плохо и для державы (кажется, по науке это именуется мудреным термином «аберрация»)…

Даже в тяжелейшие минуты своей жизни Борис Абрамович предпочитал сохранять хорошую мину при плохой игре. Он давно уже смирился с обличьем дьявола, всероссийского мистера Зло, и действовал в точном соответствии с учением Станиславского – умение жить в предлагаемых обстоятельствах.

Собственно, другого пути у него просто не оставалось. Это как при игре в покер – неважно, какие у тебя карты на руках, но если уж начал блефовать, тяни до последнего…

Когда 3 марта в кабинете российского посла в Азербайджане Березовский прочитал шифровку из Москвы о том, что ельцинским указом смещен он с должности исполнительного секретаря СНГ (с убийственной формулировкой: «за регулярные действия, выходящие за рамки полномочий исполнительного секретаря СНГ, и невыполнение поручений председателя Совета глав государств СНГ»), ни один мускул не дрогнул на его лице. В подобной ситуации большинство разом впали бы в депрессию, засуетились, схватились бы за стакан. Березовский же в ответ… расхохотался. Он смеялся так истово, утирая с глаз слезы, что посол, было, подумал: не сошел ли тот часом с ума.