Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги

Новых арестов чекист-расстрига дожидаться не стал; в ноябре 2000-го, находясь под подпиской о невыезде, Литвиненко предусмотрительно сбежит за рубеж. Судить на родине его придется заочно.

Правда, случится это уже после того, как страну покинет и многолетний защитник его и покровитель, неудавшийся повелитель России, а также «крестный отец» президента Путина.

Боюсь только, ни малейшей грусти никто от этого не испытал – ни Россия, ни Путин…

Глава 9

Человек-невидимка

Когда-то рисуя в мечтах свои будущие богатства, юный Абрамович и представить не мог, насколько муторное и обременительное это занятие: быть миллиардером.

Конечно, окажись его воля, с превеликим удовольствием воспользовался бы он изобретением уэллсовского Гриффина, превратившего себя в человека-невидимку. Но, увы: тогда бы Дьяченко с Юмашевым просто могли его не признать, а это было весьма чревато; свято место пусто не бывает.

Абрамович знал это по себе; давно уже прошли те времена, когда собачкой бегал он за Березовским, таская поноску и дружелюбно помахивая хвостом.

Роман Аркадьевич был теперь не просто самостоятельной, самодостаточной фигурой; по степени своего влияния он намного уже опережал бывшего наставника, однако, не в пример ему, изрядно тяготился свалившейся на голову шумной, скандальной известностью.

Слава пришла к Абрамовичу вопреки его воле; по крайней мере, никаких видимых стараний он к тому не прикладывал, скорее наоборот.

Как и старший его друг Валентин Юмашев, Роман Аркадьевич всегда предпочитал находиться в тени. Его вполне устраивало, что все внимание вечно перетягивал на себя Березовский. «Деньги любят тишину», – была одна из его любых присказок.

Но долго так продолжаться тоже не могло.

Впервые о существовании нового члена «Семьи» широкие массы узнали в начале 1999-го, в разгар очередного противоборства олигархических кланов. В один прекрасный день на столичных магистралях появились красочные биллборды: Семья – любит Рому, Рома – любит Семью. (В организации оного окружение Абрамовича подозревало Гусинского и Потанина, но доказать что-либо так и не смогло.)

А вслед за биллбордами о любви святого президентского семейства к загадочному 33-летнему коммерсанту кинулась рассказывать и пресса. Кажется, журналисты были более ошарашены не самим фактом появления нового кремлевского титана, сколько тем, что все эти годы ему виртуозно удавалось оставаться в безвестности.

Однако даже превратившись в героя первых газетных полос, Абрамович все равно умудрялся оставаться этакой «тера инкогнито», продолжая по привычке избегать телекамер и любых официальных мероприятий.

Он был, точно железная маска; сказочный герой Волдеморт – Тот, Кого Нельзя Называть. Об Абрамовиче знали и слышали теперь все, но никто и никогда по-прежнему его не видел; он был бесплотен, как Кентервильское привидение – вроде, есть, а вроде и нет. Дошло до того, что одна центральная газета даже объявила премию тому, кто добудет его портрет.

Лишь в июне 1999 года фотография Абрамовича – переснятая из карточки в паспортном столе – появилась в печати…

Эта завеса таинственности поддерживалась повсеместно; в том числе и в коридорах власти.

Дворцовый корреспондент «Коммерсанта» Елена Трегубова в своей нашумевшей книжке «Записки кремлевского диггера» описывает, как зам. главы президентской администрации Сергей Ястржембский впервые – осенью 1998-го – назвал ей это сакральное имя, точнее написал на листке.

«– Это что – отчество? – переспросила я, ткнув в бумажку.

– Да нет, – засмеялся Ястржембский, – фамилия!..

Тут Ястржембский еще раз взял свое наглядное пособие – то есть, тот же самый листочек – и напротив слова «АБРАМОВИЧ» жирно вывел обломавшимся карандашом: «№ 1». Потом перевернул листочек, написал слово «БАБ» и нацарапал рядом «№ 2»».

Примечательно, но Трегубова – даром, что вращалась в кругах полусвета – ему тогда не поверила; слишком прочно въелись в массовое сознание эти пущенные Березовским стереотипы.

Даже, вступив на ниву публичной политики, Абрамович не стал от этого более открытым; скажем, мотивы его выдвижения в Госдуму от Чукотки остаются загадкой и по сей день.

С этим Богом забытым краем, о котором сами жители сложили недвусмысленные стишки – «Много есть на свете дыр, самый главный Анадырь» – ничто прежде Абрамовича не связывало. Честно говоря, со стороны его выбор смотрелся довольно забавно – в духе классических анекдотов про чукчей. Недаром еще несколькими годами раньше Александр Лебедь провидчески обмолвился, что генерал-демократ – это такая же несуразица, как еврей-оленевод. А вот, поди ж ты…

Сам Абрамович едва ли не в единственном интервью, данном за время выборов, этот неожиданный шаг объяснял тем, что «получил предложения от нескольких человек, в том числе от губернатора Чукотки Александра Назарова».

«Сейчас мне все больше и больше нравится Чукотка, – проникновенно излагал он. – Нравятся люди, которые там живут. Они не такие, как те, с кем приходилось сталкиваться. Я действительно думаю, что могу им помочь».