Берк. Оборотни сторожевых крепостей

Гномы, рыбачившие в бухте, наотрез отказались отдать улов. Пришлось напомнить им, кто такие оборотни.

— Все в этой жизни — судьба, а значит не случайно, — философски изрек Гелиодор.

— Ладно. Пусть будет по-твоему. А давай проверим? Ну чтоб наверняка понять, так все или нет. Вот возьмем и бросим его тут. Прямо тут. — Тумит ловко выхватил кинжал у зазевавшегося друга. — Нет, лучше вон там, на опушке. А? — И, двинув своего коня пятками, галопом понесся к зеленой кромке.

— А ну стой! — заорал Гелиодор и бросился догонять.

6. Житейские будни

— Бёрк! Бёрк! — орал Татимир, стоя у лестницы.

Своей настойчивостью и силой голоса он походил на мартовского кота, сидящего на заборе.

— Да иду я! — зло прошипела Бёрк, от неожиданности запутавшаяся в пододеяльнике.

Это был последний заменённый ею комплект постельного белья. Орчанка выпростала из него ногу и, скрутив в безобразный узел, сунула к остальным. Горка белья выпирала из корзины, словно подошедшая опара.

— Бёрк! — снова заорал у лестницы харчевник.

— Вот же злобный… гном! — сплюнула она на пол. — Ни минуты покоя от него.

Она с трудом подхватила корзину, дно которой было в два обхвата шире неё. Пристроив край к бедру, вышла из последней коморки, сдаваемой посетителям, и пошла по ступеням вниз. Неудобная крутая лестница недовольно заскрипела. Подъем у неё был слишком крутым, а перила шаткими, потому приходилось идти осторожно, ведь обзор загораживала куча белья.

— Бёрк! — Татим скривил лицо в кислой улыбке. — Наконец ты пришла! — А потом, сразу посуровев, рявкнул: — Сколько можно копаться?!

Бёрк, привыкшая к перепадам настроения хозяина гостиницы, в ответ только закатила глаза.

— …Ох, девонька, — погрозил ей пальцем гном. — Сколько раз я говорил тебе, не делай так. Ради себя самой — не делай. Иначе однажды твои глазные шары оторвутся от своей оси и выкатятся наружу. Представь, каково тебе будет без глаз-то.

Татимир любил пугать всех страшными предвещаниями. По его словам, нельзя было плевать в огонь — иначе на языке вырастет бородавка. Нельзя начинать есть раньше него — иначе никогда не выйдешь замуж, а если и выйдешь, то за пройдоху или дурака. Полли, к слову, строго соблюдала эту рекомендацию. Нельзя в полнолунную ночь справлять малую нужду под березой, — а то при сборе грибов, тебя съедят дикие еноты.

В детстве Бёрк верила каждому его слову и страшно переживала, нарушив какую-либо «примету». Сейчас же, повзрослев и набравшись ума, она совсем не боялась — поняла, что в большинстве случаев Татим сам придумывает эти страшилки.

— А я намажу их медом, да и вставлю обратно, — бойко огрызнулась Бёрк.

Настроение упало. Если хозяин зовет так настойчиво, значит нашел ей новую работенку, за которую наверняка не заплатит.

— Зачем медом? — заинтересовался гном.

— Чтоб держались.

Татимир хмыкнул и потер свою длинную бороду. Она доросла гному до самого пояса и была его гордостью. Спереди он хитро сплел ее в косицу, а на кончике завязал лентой в тон жилетке.

— Тогда у тебя будет желтая пелена перед глазами, и все цветы для тебя будут словно подсолнухи.

— Цветы мне безразличны, переживу. А вот вы…

— Что я? — насторожился Татим.

— Вы наверно будете походить для меня на… большого шмеля.

Это был коварный выпад. Удар ниже пояса. Хозяин гостиницы был падок на модные вещи. Большую часть выручки он тратил на одежду и обувь, бессовестно экономя на работниках.

Татимир недовольно крякнул, поняв намек. Сейчас на нем была шелковая жилетка в широкую черно-зеленую полосу. Вещица дорогая, качественная, но с небольшим изъяном. Полоски шли горизонтально, расширяя и так могучую фигуру харчевника. Лохматая голова, черные сапоги… А если представить полосы желто-черными, то сходство с насупленным жужалом, становилось колоссальным.

— Шмеля?..

Гном расстроился и выглядел потерянно — он понял, что потратился на обновку зря. Жители хутора побаивались Татимира. Все тут вертелось вокруг гостиницы, и попасть в немилость к её хозяину сулило неприятности. Ему льстили и поддакивали. Одна Бёрк вела себя смело и независимо. Только она могла бросать ему честные замечания, когда он перегибал палку с модой.

— Та-ак… — растеряно крякнул гном и покраснел как вареный рак. — Шмеля, говоришь?

Бёрк спокойно кивнула в ответ. А чего бояться? Он и так собрался нагрузить её какой-то работенкой.

— Зачем звали?

Держать корзину было тяжело. и дочь орка как можно быстрей хотела получить свой дневной ворох дел.

— Вещи поменяла? — гном все еще был растерян.

— Поменяла.

— Одежду постояльцам починила?

— Починила и постирала, вечером принесу. Зачем звали-то?

— Звал… звал… — Гном мучительно вспоминал, зачем ему понадобилась девчонка, но мысль о потраченных впустую двух серебряных мешала думать. — Бутылка! — вспомнил он наконец. — За стойкой лопнула бутылка с медовухой. — Вообще, это он случайно разбил её, когда зацепился ногой за неровную половицу, но орчанке об этом знать не нужно. Девка до работы была, не особо охоча. Оговаривалась, что яблочный огрызок, по всякому поводу. Каждый раз приходилось, чуть ли не кулаками, доказывать ей свою правоту.