Читаем Берлин 45-го. Сражения в логове зверя полностью

Берлин 45-го. Сражения в логове зверя

Честь поднять красный флаг над зданием Рейхстага в итоге досталась тому, кто не лез из кожи вон во имя славы покорителя Берлина — 3-й ударной армии В.И. Кузнецова. Войска 3-й ударной армии, наступая мимо столь желанной для многих цели, целеустремленно проламывали оборону одерского фронта. В итоге они оказались в положении, когда Г.К. Жуков перенарезкой полос армий развернул их на Берлин. Далее державшийся В.И. Кузнецовым в резерве 7-й стрелковый корпус был введен в бой, что дало свободу действий 79-му стрелковому корпусу в броске на Рейхстаг. В этом броске к Рейхстагу войска В.И. Кузнецова опередили не только безнадежно отставшего И.C. Конева, но и своих соседей — 5-ю ударную и 8-ю гвардейскую армии.

Тактика.

Символом 1945 г. стали уличные бои. Конечно же, для маневров и глубоких прорывов танковых армий оставалось место, но сражаться за городские кварталы приходилось едва ли не чаще. Познань, Шнейдемюль, Арнсвальде, Кольберг, Бреслау, Кюстрин, Данциг и другие города стали предтечей сражения за Берлин. Опыт штурма Кюстрина пригодился в Берлине бойцам 5-й ударной армии, опыт штурма Познани — 8-й гвардейской армии.

1945 г. был отмечен не только количественными, но и качественными изменениями в характере боевых действий. Ручное противотанковое оружие в последние дни войны постепенно находило себе все более широкое применение. Дело было даже не в воздействии фаустпатронов на танки. Процент потерь бронетехники был достаточно низким, хотя и заставлявшим приспосабливать тактику к новым условиям. Интуитивно немецкие пехотинцы нащупывали приемы их использования, ставшие неотъемлемыми элементами тактики пехоты послевоенного периода и даже наших дней. В отчете 7-го гв. механизированного корпуса отмечалось: «пытаясь задержать продвижение нашей мотопехоты, обеспечивающей танки, противник использовал фаустпатроны как и противопехотное средство, причем фаустпатрон при разрыве наносил тяжелые контузии нашим пехотинцам»[341]. По той же модели применялись противотанковые гранатометы немецкими частями, пробивавшимися через Хальбе и сражавшимися на улицах Берлина. В журнале боевых действий 8-й гв. армии указывалось: «Широко применяя фаустпатроны, противник использовал их не только против наших танков и СУ, но и против пехоты штурмовых групп»

[342]. Сражения за Германию словно стали предтечей войн нашего времени, ареной которых часто становились города, и гранатометы заняли устойчивую позицию как «карманная артиллерия» пехоты.

В сравнении с другими периодами войны бои 1945 г. были очень тяжелыми в психологическом плане. Они проходили в чужой стране с недружелюбным населением и не позволяли расслабляться. Опасность пронизывала всю толщу войск, от передовой до тылов и штабов. Недостаток пехоты затруднял прочесывание развалин и лесных массивов, где оставались отдельные настроенные на продолжение сопротивления группы солдат и офицеров противника. Например, во 2-й гв. танковой армии в Берлине была перебита бригада ремонтников, отправившаяся чинить оставленный в уже формально занятом районе города танк. В той же армии нападению подверглась колонна легко-артиллерийской бригады, двигавшаяся по улицам, которые уже были пройдены танками и мотопехотой. Маневренный характер действий, когда немецкий фронт распадался на отдельные узлы сопротивления, также приводил к «вывернутому наизнанку» фронту. Тыловики и штабы сталкивались с «блуждающими котлами» и пробивающимися к своим организованными группами противника с бронетехникой и даже артиллерией. Атаки на штабы соединений и даже армий были едва ли не рядовым явлением. С немецкими окруженцами сталкивалась даже охрана перебазировавшихся вперед аэродромов.

Участники битвы за Берлин сделали для нас очень много. Они дали нашей стране не просто победу в одном из бесчисленных сражений русской истории, а символ военного успеха, безусловное и немеркнущее достижение. Может меняться власть, можно рушить с пьедесталов былых кумиров, но поднятое над развалинами вражеской столицы знамя останется абсолютным достижением. Недаром в наше время западные историки без устали мечут копья в Эйзенхауэра за то, что он отказался идти на Берлин. Ведь захват столицы противника понятен любому «человеку с улицы» как свидетельство победы и, безусловно, указывает на первого в списке победителей. От остальных можно лишь выслушивать жалкие оправдания. Это тот исторический факт, на который можно опираться в периоды безвременья и ослабления страны.