Бермудский Треугольник (СИ)

— Да вот, старший лейтенант Поскотин, товарищ капитан.

Гордеев, не выпуская из рук баранку обернулся. Герман осклабился виноватой улыбкой.

— Где служил?

— В Джелалабаде, провинция Нангархар, — взяв под козырёк, начал рапортовать разоблачённый ветеран, — отдельная 66-я мотострелковая бригада. Офицер разведки.

Капитан обернулся. «Не похоже, курсант! Кто же честь отдаёт из положения полулёжа. С Уставом, надеюсь, знакомились?» «Ни единожды! — бодро отрапортовал подчинённый, — Да только про позы отдания чести в нём не прописано».

— Плохо изучали, старший лейтенант, — строго одёрнул его капитан. — Устав, как Библия, все стороны нашего бытия регламентирует. Вот к примеру…

— Разрешите, товарищ капитан, я один случай из своей практики доложу? — прервал его герой-афганец.

— Валяй!

— Случилось это, когда я проходил срочную. Присвоили мне после института лейтенанта и определили в командный пункт штаба ПВО Сибирского округа. Был тот командный пункт врыт в землю по самый люк, через который мы внутрь забирались. Вверху — лишь зелёный холмик, а под ним целые хоромы, напичканные аппаратурой. Промеж себя мы те хоромы «Ямой» называли. Так вот, в этом-то подземелье я в должности инженера по вычислительным устройствам отдавал свой воинский долг. А какие у нас были офицеры! Сплошь умницы! — Сделав ударение на «умницах», Поскотин выразительно посмотрел на капитана, после чего продолжил. — Повторюсь, таких умниц я даже в Академии наук не встречал: стихи сочиняли, в разных учёностях не хуже студентов разбирались. Языки знали. Один подполковник на дежурстве нам, молодым, раннего Бертольда Брехта в подлиннике читал, хоть и не понятно было, но дух захватывало. Короче, мне, прошедшему практику в лабораториях Академгородка, было просто и легко адаптироваться к военной службе: та же аппаратура, тот же научный поиск, только вместо белых халатов — военная форма. Но была одна проблема. Будучи сведущ в науках, я испытывал жуткую неприязнь к разного рода регламентирующим документам. Довольно скоро проявилась моя полная безграмотность в святая святых — Уставах вооружённых сил. Мой начальник, рыжий подполковник, единственный дуболом из просвещённых офицеров, принудил меня сесть за эти сакральные брошюры. Можете представить, какие душевные муки испытывал я, заучивая стих за стихом эпическую поэму основ армейской службы, а рядом, рассыпая перхоть, маячил треклятый подполковник с вечно влажными как у Арафата губами, да ещё периодически указывал, на какие моменты мне следует обратить особое внимание. Настал день, когда я мог декламировать Устав без запинки и даже попробовал себя в публичных выступлениях перед личным составом.

В первое моё военное лето состоялись грандиозные учения ПВО. В «Яму», как сельдей в бочку, набралось генералов, особистов и разной другой армейской плотвы, которая одним своим видом оскорбляла наши штабные чувства. К учению готовились заранее: для генералов отремонтировали баньку, запустили в небольшой пруд, что зеленел на окраине городка, целую цистерну карасей и карпов, украсили офицерскую столовую цветами и завезли в неё смазливых официанток. К тому времени я уже считал себя настоящим армейским офицером, что подтверждали прапорщики, которые долгое время наотрез отказывались отдавать мне честь. Чтобы ещё более возвыситься в глазах нижних чинов, я отрабатывал командный голос, разговаривая на служебные темы с унитазом.

Наладился и мой быт. Мы с одним выпускником КВИРТУ снимали большой гостиничный номер. В нём редко переводились бальзам «Абу-Симбел», кубинский ром и сухие вина. Нам нравилось слушать «Битлз» и листать старую подшивку «Пентхауза». Вскоре я обзавёлся велосипедом «Спутник» и погожими днями выезжал в город повидать своих однокурсников. Словом жили, как наши писатели, на дачах в Переделкино. По весне я разжился своей маленькой фермой, которую приобрёл совершенно случайно, катаясь по пыльным дорожкам ближайшего к военному городку села. Однажды мне на глаза попался ржавый эмалированный таз, что валялся на обочине, из которого выскочила встревоженная курица. Спешившись с велосипеда, я заглянул в него и обнаружил там кладку ещё тёплых яиц. Не долго думая, я перенёс этот таз в укромное место и начал регулярно присыпать вокруг колхозным зерном. Ежедневно ферма давала с десяток яиц, а навещавшие её курицы дополняли наше скудное меню диетическим мясом к юбилеям и праздникам.