Читаем Берта Берс. В сетях шпионажа полностью

Берта Берс. В сетях шпионажа

— Надеюсь, в вашей власти назначать свидание г-же Гроссмихель с мужем только в дни ваших дежурств. Вы понимаете… с другими я не хотел бы быть столь же откровенным, как с вами… Во-вторых, нельзя ли свидания эти назначать как можно позже… У меня такое дорогое время и приходится его терять, потому что я связан словом князю и профессору Мордванову… Ах, да… А главная моя просьба, это — скорее повесьте Гроссмихеля и развяжите мне руки… Я уверен, что он — шпион!..

Капитан Вырубов очарован профессором Кебецким.

Бывает же такое изумительное сочетание учености и простоты!»

Само Провидение послало профессора капитану Вырубову.

………………

Почему бы, в самом деле, профессору не посмотреть, что с Наташей?.. Такой маг и волшебник по части диагноза сразу сможет поднять ее на ноги.

Приглашать профессоров к себе на дом не по карману капитану Вырубову.

Но по знакомству мало ли что делается. Надо только заслужить расположение. О, за этим дело не станет: конечно, повесить Гроссмихеля не во власти капитана, но зато исполнение других просьб профессора — такой пустяк.

Конечно, он примет все меры для хранения полного инкогнито.

Конечно, он будет назначать свидание Гроссмихелю только в свое дежурство.

И сможет, даже на личную ответственность, давать свидание жене с мужем от 6 до 7 часов вечера, в камере, без свидетелей…

Только бы профессор посмотрел, что с Наташей.

А с Наташей очень неладно. Никто не может разгадать причины ее адских головных болей, от которых она стонет целыми ночами.

Но как пригласить профессора, который привык посещать высокопоставленные салоны, в комнатку Наташи.

Если бы она была женой капитана, но она… только экономка.

Капитан женат, его жена может на днях вернуться из Рязани, где она гостит у родителей.

Вернется и прогонит Наташу, — куда ей — прислуга с вечными головными болями!

А для капитана Наташа больше чем прислуга.

За эти полтора месяца так много радости познал Петр Петрович через Наташу…

Может быть, и хворает она через него, разве поймешь женщину? Нам, мужчинам, все шуточки, а женский организм такая сложная штука, что в ней сам черт ногу сломит.

— Милая, милая Наташа… Потерпи до вторника… Я к тебе привезу самого профессора Кебецкого… Это, девочка моя, такой знаменитый доктор, что чуть взглянет, все как рукой снимет…

— Потерплю, мой милый! — печально сказала Наташа, обняв его голову. — Потерплю… Только в излечение не верю. Смерть меня излечит…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ХИЩНИКИ РАЗЛЕТЕЛИСЬ

I. В ЧАДУ ЧЕРНЫХ ЧАР

………………

Марья Николаевна вернулась домой возбужденной после свидания.

Правда, на свидании присутствовал все время жандарм, так что не удалось перекинуться ни одним серьезным замечанием. Но все-таки она в восторге от свидания.

Муж выглядит молодцом.

На свое заключение смотрит, как на какое-то обидное недоразумение: не завтра-послезавтра его, конечно, выпустят.

Беспокоит его и мысль, что германских подданных выселят и, следовательно, ему с женой придется уехать или за границу, или в провинциальную глушь.

Фридрих и тут, щадя чувства жены и будучи всей душой привязан к милой России, конечно, предпочтет какое угодно русское захолустье переселению в Германию.

Марья Николаевна рада, что все это слышал жандармский офицер, присутствовавший на свидании, пусть они посмотрят, какую напраслину возвели на ее мужа!

Марья Николаевна увидела искреннюю радость в глазах Фридриха, — о, нет никакого сомнения, что он ее любит, — ее и только ее. С Бертой у них было общее дело, а любит он только ее…

«Общее дело!..» — Марья Николаевна вздрогнула. — «Какое общее дело?..»

Ведь только что Фридрих доказывал, что его держат по недоразумению.

Впрочем, это говорилось при жандарме…

Так, значит, Фридрих действительно шпион! Но мысль эта не казалась Марье Николаевне более ужасной, гипноз действовал.

В странное оцепенение поставил ее вопрос Воли:

— Ну что, мамочка, видела папу?.. Он все еще у нас в плену?

Марья Николаевна посмотрела на сына изумленными, непонимающими глазами.

— А он в каске, мамочка?

— Почему в каске?

— Я в «Огоньке» видел пленных немцев… Они в касках…

— Нет, сынок… Он не военный и в своем платье… Тебе жалко папу?

— Очень жалко… И себя жалко…