Беседы с Кришнамурти

Существование — это взаимоотношения, быть — значит иметь взаимоотношения. Взаимоотношения — это общество. Структура нашего нынешнего общества, основанная на взаимном использовании, порождает насилие, разрушение и нищету, и если так называемое революционное государство существенно не изменит такое использование, оно сможет только привести, опять же, к дальнейшему конфликту, беспорядку и антагонизму, возможно, на ином уровне. Пока мы в психологическом отношении нуждаемся и используем друг друга, не может возникнуть никаких взаимоотношений. Взаимоотношения — это общность, а как может быть общность, если существует эксплуатация? Эксплуатация подразумевает страх, а страх неизбежно приводит ко всякого рода иллюзиям и страданиям. Конфликт существует только в эксплуатации, а не во взаимоотношениях. Конфликт, оппозиция, вражда существуют между нами, когда есть использование кого-то другого как средства для удовольствия, достижения чего-то. Очевидно, что конфликт не может быть разрешен, если его используют в качестве средства для самоспроецированной цели, а все идеалы, все утопии самоспроецированы. Истина в том, что конфликт в любом его проявлении уничтожает взаимоотношения, уничтожает понимание. Понимание есть только тогда, когда ум затихает. А ум не спокоен, когда он опутан какой-либо идеологией, догмой или верой или когда он привязан к образу из его собственного опыта, воспоминаний. Ум не спокоен, когда он приобретает или находится в процессе становления. Всякое приобретение — это конфликт; всякое становление — процесс изоляции. Ум не спокоен, когда его дисциплинируют, контролируют и проверяют, такой ум — мертвый ум, он изолирует себя через различные формы сопротивления, и, таким образом, неизбежно создает несчастья для себя и Для других.

Ум спокоен только тогда, когда он не опутан мыслью, которая является ловушкой его собственной Деятельности. Когда ум молчит, а не его заставляют замолчать, возникает истинная движущая сила, возникает любовь.

Преданность и поклонение

Мать кричала и била своего ребенка, а он плакал от боли. Когда мы возвратились, она ласкала ребенка, обнимая, как будто бы выжимала из него жизнь. В ее глазах были слезы. Ребенок был растерян, но улыбался матери.

Любовь — странная вещь, и как легко мы теряем тепло ее огня! Огонь гаснет, и остается дым. Дым заполняет наши сердца и умы, и мы тратим наши дни в слезах и горечи. Песня забыта, и слова потеряли свое значение, запах исчез, и наши руки пусты. Мы никогда не знаем, как поддерживать огонь без дыма, и дым всегда душит огонь. Но любовь не принадлежит уму, ее не поймать в сети мысли, ее нельзя отыскать, искусственно взрастить, взлелеять. Она там, где ум спокоен, а сердце свободно от шаблонов ума.

Комната выходила окнами на реку, и солнце поблескивало на ее воде.

Он не был глупцом, но полон эмоций, изобилующих чувств, от которых, должно быть, приходил в восторг, поскольку это, казалось, приносило ему огромное удовольствие. Он говорил охотно, и когда ему показали золотисто-зеленую птицу, он включил свою сентиментальность и излил свои чувства по этому поводу. Затем он заговорил о красоте реки и спел об этом песню. У него был приятный голос. К золотисто-зеленой птице присоединилась еще одна, и они обе сидели рядышком друг с другом, чистя клювом перья. Разве преданность Богу — это не путь к Нему? Разве жертва из-за преданности — это не очищение сердца? Разве преданность — это не необходимая часть нашей жизни?»

Что вы подразумеваете под преданностью?

«Любовь к самому высокому, возложение цветка перед изображением, образом Бога. Преданность — это полное поглощение, любовь, которая превосходит любовь к плоти. Однажды просидев в течение многих часов, полностью забылся в любви к Богу. В том состоянии я есть ничто, и я ничего не знаю. В том состоянии вся жизнь — это единство, дворник и король едины. Это восхитительное состояние. Наверняка вы знаете его».

Является ли любовь преданностью? Является ли она чем-то отделенным от нашего повседневного существования? Разве это акт жертвы — быть преданным объекту, знанию, службе или действию? Является ли это самопожертвованием, когда вы погружены в преданность? Когда вы полностью отождествили себя с объектом вашей преданности, разве это самопожертвование? Неужели самоотверженность состоит в том, чтобы забыться в книге, песнопении, идее? Является ли преданность поклонением образу, человеку, символу? Есть ли у окружающей действительности какой-либо символ? Может ли символ когда-либо передать истину? Разве символ не статичен, а может ли статический предмет когда-либо передать то, что живет? Разве ваша фотография — это вы?

Давайте разберемся, что же мы подразумеваем под преданностью. Вы тратите несколько часов в день на то, что вы называете любовью, созерцанием Бога. Является ли это преданностью?