Беседы с Маккартни

Не, ненавижу это выраженьице, а ты? «Профессиональные разногласия»! Я объясню, в чем дело. Конфликт с Apple так до сих пор и не разрешился, ведь всего-то двадцать лет прошло. У нас у каждого своя точка зрения. Я предлагаю нам всем поделить деньги на четыре части, разойтись по домам и жить дружно. Но адвокаты в один голос твердят: «Так просто не получится». Поэтому эта канитель тянется вечно.

Джордж и Ринго в переговорах напирают в том числе на то, что против меня ведется процесс: якобы я чего-то не имел права делать, а я считаю, что имел. [Дифференцированная выплата «роялти» вызвала ожесточенные дебаты; соглашение было в итоге достигнуто в ноябре того года.] У нас просто разные мнения. Я им позвонил. Происходит это так: когда имеешь дело с Apple, то все проходит через Нила Аспинолла, это наш человек. Он нас в фургончике возил через туннель под Мерси.

Так что Нил – это человек, который очень связан с нашим прошлым. Надо сказать, здоровье мы ему подпортили изрядно, у него в прошлом году случился сердечный приступ. [Аспинолл скончался в 2008 г.] Я позвонил ему и сказал: «Слушай, я бы очень хотел пойти на это мероприятие в Зал славы рок-н-ролла». Дело в том, что мы постоянно обсуждаем фильм, который хотим снять, «Длинная извилистая дорога». Я бы хотел, чтобы это стало самой полной и достоверной историей «Битлз», где мы все соберемся вместе и скажем: «Вот как это было». Опишем всё это нормальными словами.

Я всем повторяю: «Пора уже решить наши проблемы. Мы не можем жить дальше со спокойной душой, если вы со мной судитесь. Чтобы сделать фильм о “Битлз”, надо прекратить этот судебный процесс». Я все еще надеюсь, что однажды у нас получится.

Я хотел, чтобы наше воссоединение произошло в тот вечер. Если вы можете отказаться от этого процесса, парни, или как-то показать мне, что меня любите… Подайте мне знак, подмигните, и я сам это сделаю. Так все продолжалось и продолжалось, и я все звонил и звонил.

Джордж был на Гавайях, и я получил от него весточку: «Не кипишуй, не тряси лодку, расслабься». Но меня это не устраивало. Мне пришлось ему позвонить и заявить: «Я не могу прийти в Зал славы». Не буду я торчать на сцене с видом «йоу! Снова вместе!», если я знаю, что они со мной судятся.

Так что подробности смягчили и обозвали это «профессиональными разногласиями». Но это чертовски обидно, потому что я бы с удовольствием тоже туда сходил. Я-то думал: круто, может, мы за руки возьмемся. Репортеры сделают фотографию, которая обойдет весь мир, и мы воспользуемся этим как отправной точкой, чтобы сделать наш фильм. Мне это казалось логичным. Но этому не суждено было случиться. Подозреваю, что тут опять подсуетились адвокаты.

Надеюсь, что в ближайшие годы ситуация разрулится. И если это получится, то фильм выйдет интересный, потому что у нас у всех есть видео из личных архивов. У меня хранятся кадры из Ришикеша, мы там все такие свами[52]

. Есть еще то, что я снимал в Титтенхерст-парк – усадьбе, где жил Джон, а потом Ринго. Мы могли бы сыграть на идее, что мы, битлы, хотим расставить всё на свои места.

Мы могли бы поиграть с записями, убрать оркестр с каких-то песен, если он нам не нравится. Скажем, с The Long and Winding Road – это яблоко раздора! Это было бы неплохо.

Такой вот план: забыть былые обиды, может, записать новые песни. Здесь же таятся интересные возможности. Джордж в последнее время сочинял песни с Джеффом Линном, а я работал с Элвисом Костелло; для нас с Джорджем было бы естественно работать вместе, а этого никогда не было. Это бы значило избавиться от дерьма и наконец заняться делом.