Беседы с учениками (книга 9, февраль-август 2018)

Учитель:

Ну вот вы слышите, что вы говорите? Лучше вот такие вещи не делать. Потому что они ну критики не выдерживают никакой. «А вот мне сказал» – один случай из ста. «Мне сказал». Ну хорошо, что не послали вас. Ну повезло, видно, солнце стояло так. Думайте всегда, что говорите. Ну, конечно, я пришёл однажды в магазин, в булочную, и был хлеб свежий. Однажды пришёл, и был свежий. А все остальные разы приходил, либо не было вообще, либо чёрствый. Но однажды был свежий – какое счастье! Так что всё это наша работа должна была быть храмовая для того, чтобы как раз помочь нам друг другу в сложных условиях, социально сложных, психологически сложных, друг другу помочь во всех ситуациях, во всех видах, во всех. Вот. Понятно, что какие-то вещи мы не доучили, нам не объяснили какие-то вещи. Понятно, что мы все вышли кто откуда, недоделанные немножко. Понятно. Но дальше мы должны были достругаться сами. Придя в Школу, должны были достругаться немножко. Но поскольку мы недоделанные, видим, что одна с сучками, а другой с задоринками. Третий ещё с чем-то. Поэтому стараемся друг на друга не смотреть. Потому что смотреть страшно и больно. И поэтому ничего не говорим, не дай Бог. А если чего кто скажет, тогда говорим: «На себя посмотри!» Это в лучшем случае. А то и похлеще скажем. Всё отсюда идёт. Я понимаю, что какие-то вещи нам легко даются, какие-то вещи с трудом. Вот как и президент, сколько раз надо было говорить. Ругается на меня, просто страшное дело, когда я скажу об этом, она сразу начинает, взвивается к стенке, к потолку взвивается сразу. Потому что президент, он работать должен. Когда президент мне говорит, что «я свободный человек». Приехали! Свобода ваша закончилась с того момента, когда вы президентом стали. Всё. Некий определённый минимум вы обязаны делать, хотите вы того или не хотите. Ну просто обязаны. С трудом. Сейчас Фрося уже понимает это, и, конечно, неприятно, что так вот всё это было, но она понимает тоже какие-то вещи. Но на самом деле это действительно феноменальный факт!

Вот сейчас почему я вот опять про президентство в том числе. Потому что Фрося как раз вчера на меня взъелась, вскипела опять же. Я же говорю, в принципе, у нас изначально складывалось, да, вот есть единый центр, остальное – лучики идут в Питере, там в Иркутске, ещё что-то. Логично всё. Поскольку центр не работал в силу того, что мы свободные люди. Поэтому теперь попробуйте соорганизовать Иркутск на что-нибудь. Или Питер на что-нибудь. Они вам сразу выставят своё «фи», уже выставили. Всё уже. Меня там пытают в Питере, вечно Анна пытает в Питере: «Как? А что такое единый центр? Что теперь вы будете указывать, что нам делать?» Ещё что-то. Всё. Попробуйте. Ха! Сейчас это будет идти с большой болью. Или в Иркутске. Очень удобно. Татьяне, когда спрашиваешь у неё конкретный вопрос, если он ей не выгоден, она замолкает. Не отвечает, не пишет. Ничего. Потому что мой вопрос ей не выгоден. Не дай Бог, если он ещё относится к деньгам – это конец. У Татьяны это вообще слабое место. Попробуйте теперь выстроить их всех. Это невозможно. Потому что надо либо это удерживать было, либо ещё как-то действовать. А так никак. Придётся теперь как-то с кровью, болью как-то это всё вот мягко и ласковыми сказками обходить вокруг все острые углы. Хотя вопросы все детские на самом деле, банальные. Ничего такого нет архисложного. А ласковыми сказками, может быть, здесь не выйдет. Поэтому всё, конечно, вот так идёт болезненно. Но зато мы радуемся: «Ой! Новый проект „Четырнадцать дней“». Прикольно. Или я действительно чего-то не догоняю, наверное. Я действительно не догоняю. Не догоняю. Если мне наши студенты после института говорят: «Таблицу умножения выучили!» – на мехмате. Я бы сказал: «Ребята, я не туда попал, наверное. Это психиатрическая лечебница или что?» Не, ну, конечно, хорошо, что вы выучили, теперь можно вас смело выпускать за картошкой в магазин. Вы хоть сложите рубль двадцать и два сорок. Всё понятно, о чём я говорю?

Ученик:

Что всё плохо.

Учитель:

Нет, дело не в том, что всё плохо. Нет, это вывод неправильный, что всё плохо.

Ученик: Всё отвратительно?