Читаем Беседы великих русских старцев. О Православной вере, спасении души и различных вопросах духовной жизни полностью

Батюшка сказал, что «печатать» не нужно. «Ты должна еще получить от него известие. А если второй раз будет извеще­ние, тогда и запечатаешь», — так успокоил меня старец.

Его слова исполнились. Через некоторое время сын при­слал письмо, что был ранен, а теперь опять посылают в бой, и не знает, вернется ли. Он не вернулся, а там и сложил свою голову. Пришло второе извещение, как и предсказал старец. Я со слезами пришла опять к батюшке. Он благословил «пе­чатать». При выходе я встретила двух женщин, которые спе­шили к старцу. Я, полюбопытствовав, остановилась и услыша­ла голос батюшки: «Какой я вам «ворожбит»? Я не «ворожбит», я ничего не знаю. Иди доедай свои пампушки со свежей сметаной, а ко мне не обращайся». «Да я хочу знать за своего мужа»,— сказала женщина. «Я ничего не знаю», — строго ответил батюшка и закрыл дверь. Я потом узнала, что одна из этих женщин была совершенно не верующая и шла действительно как к «ворожбиту», так его и называла. Напек­ла «пампушек», взяла сметаны да по дороге их поела, приго­варивая: «Что он там знает, сама поем». А батюшка все про­зрел и не принял ее.

Дочь моя работает медсестрой, — рассказывала одна веру­ющая женщина батюшке. — Но она похоронила мужа и детей и находится в большом горе. А вера очень слабая. Часто заво­дит речь о самоубийстве, когда я помру. Я очень боюсь зара­нее. Прошу помолиться за нее, чтобы ее Господь вразумил, обратил ее душу».

«Она обратится в день твоей кончины, — сказал батюш­ка, — похоронит тебя по-христиански, и помянет, и будет мо­литься за тебя».

Я поблагодарила старца и с радостной надеждой ушла от него».

«Когда умерла мать, — рассказывает дочь, о которой была речь выше, — я твердо решила покончить с собой, применив медицину. Я решила сделать себе соответствующий укол и усыпить себя навсегда. Когда мать, мертвая, лежала на одре, я взяла ампулу, шприц и подошла к одру матери, чтобы в пос­ледний раз взглянуть на нее и проститься. Только я нагнулась к ней, а ее мертвая, но еще не остывшая рука как хлопнет меня по рукам, да так сильно, что все из рук упало и разби­лось вдребезги. Я сильно испугалась и только воскликнула: «Мама, не буду больше!» И с этого времени как зажегся ого­нек в моем сердце, так уж по молитвам старца да по милости Божией теплится и поныне. Я поняла цель своей жизни. Только каюсь слёзно о своем прошлом и молюсь за свою спа­сительницу мать».

Так закончила свой рассказ уже глубоко верующая жен­щина.


Инокиня М. вспоминала:

«Однажды мне выпала честь вести батюшку под руку в цер­ковь. А он такой слабый, идет да спотыкается. Я со всей силы держу его. Стало мне жаль нашего батюшку, да и думаю себе: «Была бы у меня такая мощь, взяла бы я дорогого батюшку и отнесла на хоры и посадила бы за пульт, пусть бы управлял своим хором. Только я так подумала, а старец в ответ мне: «Эге, если была бы сила. Да силы нет. Спаси тебя Господь, что так подумала». Так старец Лаврентий прозрел мои помыслы.

Подошла я однажды к батюшке, — продолжает сестра М., — спросить о своем брате. Дело было во время Отече­ственной войны. Он был взят на фронт. Долго не было ника­кого известия о нем. Кто-то пришел из товарищей и сказал, что он находится в плену у немцев в городе Гамбурге. Но тот город был сильно потом разрушен, и много людей погибло. И, потеряв всякую надежду на жизнь брата, мы решили обра­титься к старцу. Я со слезами объяснила ему свое горе. Ба­тюшка надел епитрахиль, помолился, посмотрел вперед при­стально, вроде всматриваясь во что-то, да и говорит: «Ты права, что все разбито, ничего не осталось. Американцы всех забрали в плен. Но брат твой живой».

Позже мы действительно узнали, что он жив и все так про­изошло, как говорил великий старец Лаврентий.

«В монастырь я ушла совсем еще молоденькой девушкой, лет восемнадцати, — вспоминает о себе воспитанница отца Лаврентия монахиня М., — была очень ревностной, решила своим даром голоса послужить Богу. В один из праздничных дней подозвал меня батюшка к себе, да и говорит: «Вот вни­мательно послушай, что я скажу тебе. Жизнь человека бывает такая, как взять кусок веревочки и завязать на ней три узла отдельно один от другого, то есть поделить на три части. Пер­вая — это пылкая юность, когда человек живет с Богом и только ему служит. Вторая — это средние года, когда у чело­века бывает такой напор от врага (по Попущению Божию), что он отказывается от Бога, не словом, а делами, и живет как неверующий. Третий — преклонный возраст, когда человек приходит в себя, чистосердечно раскаивается и опять живет с сильной ревностью к Богу, как в юности». Я умилилась от этого рассказа, заплакала, но своего не избежала. Все это ис­полнилось с моей мятежной душой. Я часто со слезами вспо­минала роковые слова великого старца».

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже